Рассказы просто так - [2]

Было бы хорошо.

О Слоне-Ребёнке

Действующие лица

Слоненок

Крокодил

Двухцветный-Скалистый-Змей-Питон

Дядя Жираф

Тетушка Бегемотиха

Дядюшка Павиан

Птичка Колоколо

В стародавние времена у Слона не было хобота.

Вот так-то, Мои Дорогие. У него был нос – такой себе толстоватый нос, размером с кокос, и этим носом он мог дрыгать. Дрыгать, да и только. Ничего он брать этим носом не мог. Но был один Слон – новенький Слон – Слон-Ребёнок, переполненный неуёмным любопытством. А это значит, он без конца задавал вопросы. Он жил в Африке, и вся Африка не знала, куда деваться от его неуёмного любопытства.

Он спросил свою высоченную тётю Страусиху, почему у неё именно так растут на хвосте перья, и высоченная тётя Страусиха надавала ему по заду своим твёрдым-претвёрдым клювом. Он спросил своего долговязого дядю Жирафа, почему у него такая пятнистая шкура, и долговязый дядя Жираф надавал ему по заду своим твёрдым-претвёрдым копытом. Но его продолжало переполнять неуёмное любопытство. Он спросил свою необъятную тётушку Бегемотциху, почему у неё такие красные глаза, и необъятная тётушка Бегемотиха надавала ему по заду своей тяжелой-претяжелой пяткой; и он спросил своего волосатого дядюшку Павиана, почему у дыни именно вот такой вкус, и волосатый дядюшка Павиан надавал ему по заду своей волосатой-преволосатой лапой. И всё равно его переполняло неуёмное любопытство. Он спрашивал обо всём, что видел, слышал, чувствовал, чего касался, что нюхал или трогал, и все его тети и дяди в ответ давали ему по заду. И всё равно его переполняло неуёмное любопытство.

В одно прекрасное утро, как раз тогда, когда стояло Весеннее Равноденствие, этот неуёмный Слон-Ребёнок задал новый, прекрасный вопрос, который никогда прежде не задавал. Он спросил:

– Что ест Крокодил на обед?

И тогда все громко и ужасно зашипели «Тссс!» и немедленно и самым тщательным образом надавали ему по заду.

Когда же с этим было покончено, Слонёнок набрёл на Птичку Колоколо, которая посиживала себе в самой середине колючего непролазного куста, и сказал:

– Мой отец надавал мне по заду, и моя мать надавала мне по заду; все мои тёти и дяди надавали мне по заду за моё неуёмное любопытство; но я всё равно хочу знать, что ест Крокодил на обед!

Тогда Птичка Колоколо печально пропела:

– Отправляйся к берегам великой, серо-зелёной, склизкой Реки Лимпопо, окружённой жар-деревьями, и ты узнаешь.

На следующее утро, когда ничего не осталось от Весеннего Равноденствия, потому что денствие уже было совершенно неравным, этот неуёмный Слон-Ребёнок взял сто фунтов бананов (красного маленького сорта) и сто фунтов сахарного тростника (длинного фиолетового сорта), семнадцать дынь (зелёного хрустящего сорта) и сказал всем своим дорогим родственникам:

– Прощайте. Я отправляюсь к берегам великой, серо-зелёной, склизкой Реки Лимпопо, окружённой жар-деревьями, чтобы узнать, что крокодил ест на обед.

И все они ещё раз надавали ему по заду на счастье, хоть он и просил их наивежливейшим образом этого не делать.

И он отправился в путь, чуть вспотевший, но совершенно неудивленный, поедая дыни и роняя корки там и сям, потому что не мог их поднять.

Он шёл от Грехем-Тауна до Кимберлея, и от Кимберлея до Графства Хамы, и от Графства Хамы он шёл на восток и на север, всё время съедая дыни, пока не дошёл он до берегов великой, серо-зелёной, склизкой Реки Лимпопо, окружённой жар-деревьям точно так, как рассказала Птичка Колоколо.

Вам, О Мои Дорогие, следует знать и понимать, что до той самой недели, до того самого дня и часа, до той самой минуты и секунды этот неуёмный Слон-Ребёнок никогда не видел Крокодила и не имел о нём ни малейшего представления. Всё дело было в его неуёмном любопытстве.

Первым, кого он увидел, был Двухцветный-Скалистый-Змей-Питон, обвившийся, как и положено ему, вокруг скалы.

– Звините меня, – наивежливейшим образом сказал Слон-Ребёнок, – но не видали ли Вы в этих невнятных местах Крокодила?

– Видал ли я Крокодила? – ужасающе надменным образом ответил Двухцветный-Скалистый-Змей-Питон. – Однако. Больше ничего не хочешь знать?

– Звините, – сказал Слон-Ребёнок, – будьте так добры, скажите мне, что он ест на обед?

И тогда Двухцветный-Скалистый-Змей-Питон немедленно развернулся и надавал Слонёнку по заду своим чешуйчатым хвостом.

– Это очень странно, – сказал Слон-Ребёнок, – потому что мой отец, и моя мать, и мой дядя, и моя тетя, не говоря о моей тётушке Бегемотихе и о моём дядюшке Павиане, – все понадавали мне по заду за моё неуёмное любопытство; видимо, это в порядке вещей.

Тогда он наивежливейшим образом попрощался с Двухцветным-Скалистым-Змеем-Питоном, но прежде помог ему вновь обвиться вокруг скалы и пошёл дальше, чуть вспотевший, но вовсе неудивлённый, поедая дыни и роняя корки там и сям, потому что не мог их поднять, пока не наступил на нечто такое, что показалось ему бревном, лежащим на самом берегу великой, серо-зелёной, склизкой Реки Лимпопо, окружённой жар-деревьями.

Но это, О Мои Дорогие, было не бревно, это был Крокодил, и Крокодил моргнул одним глазом – вот так!

– Звините, – наивежливейшим образом сказал Слон-Ребёнок, – но не видали ли Вы Крокодила в этих невнятных местах?