Рассказы - [4]

Шрифт
Интервал

С любопытством слушал я Федю, но в столовую уже подходили люди, и шофер понизил голос, а потом и совсем замолк. Да и обед наш заканчивался.

Мы вместе вышли на улицу.

Очередь за пивом удвоилась, но порядка в ней стало больше. Лишь возле кабины грузовика люди толпились, а дальше — через дорогу к домам и вдоль домов до соседней улицы — стояли организованно. Пришли кто с чем — с бидончиками, с чайниками, с ведрами. А два парня даже приволокли с радости оцинкованный молочный бидон на сорок литров и цепко держались за его ручки.

Хотелось пить, и я на глазок прикинул очередь. Нет, придется, видно, идти в буфет Дома культуры и взять бутылку теплой воды с лохмотьями осадка на донышке. Но тут Федя предложил:

— Может, пивцом побалуемся, как смотришь, корреспондент?

— Так ведь до вечера увязнем в очереди.

— Ну, это не помеха. Все в аккурате сделаю, как надо, — похвалился он. — Так скидываемся?

Я дал ему рубль, и он ушел.

В дверях Дома культуры показался Василий Ильич. За ним я увидел Вяткина и еще кое-кого из местного начальства. Пропустив Лукина, они замешкались, устроив на мгновение толчею в дверях, потом из этой толчеи выделился председатель райисполкома, за ним вышли на воздух и остальные.

Василий Ильич отер вспотевшее лицо носовым платком. Он выглядел уставшим, щеки у него запали, а кончик носа заострился чуть ли не до кинжальной остроты.

Возле меня он попридержал шаг и вздохнул:

— Эх-хе-хе… Хоть выжимай всего, так взмок на этой трибуне, — он засмеялся и покосился на Вяткина. — А ради чего? Вся аудитория от меня разбежалась. Зря, выходит, старался.

Директор совхоза буркнул, вяло оправдываясь:

— Говорил же я ей, чтобы в перерыв торговала. А она — пиво прокиснет.

Лукин сощурил в усмешке глаза и сказал:

— Не умеем мы учитывать настроение масс. Верно ведь, Вяткин? Не учитываем мы настроение масс, а? Как думаешь?

Степан Алексеевич промолчал, не зная, что на это ответить, и с подозрением покосился на начальника управления: нет ли в его словах подвоха. А тот продолжал:

— Нам с тобой, Вяткин, эти бочки надо было поставить с самого утра у трибуны в зале…

— Вот посхлынет народ, и я распоряжусь, чтобы прекратили торговлю, — хмуро сказал директор совхоза.

А Василий Ильич продолжал, не обращая на него внимания:

— Еще бы не хватало бочки у трибуны поставить. Тогда бы корреспондент, — он кивнул на меня, — написал бы о нас с тобой, Вяткин, в газету, что мы-де проявили большие организаторские способности: сумели сочетать полезное с приятным. А теперь что напишет? Что мы с тобой народ на совещание за руку из очереди выводили?

— Так уж и за руку… — протянул директор совхоза и разозлился. — Ну и покажу же я ей…

— А может, просто не стоило бы проводить в такую жару совещание? — пожалел я Степана Алексеевича.

— Вот те раз. Как же это без совещания-то… — Василий Ильич с веселым недоумением развел руками, но тут же посерьезнел, посмотрел на безоблачное небо и покачал головой. — Кто ж мог знать, что такая жара будет? Мы это совещание еще полгода назад запланировали. Да и… Видите ли, если начистоту, главная наша цель — провести в этом совхозе показательные соревнования по стрижке овец беспривязным способом. А их никакая жара не сорвет. Со всей области сюда мастера стрижки съехались. Вот это интересно и очень важно.

Он пошел дальше и на ходу добавил с подкупающей искренностью:

— А совещание — что ж… Какие мероприятия у нас без совещаний проходят? Да и невредно лишний раз кое-какие установки напомнить. Верно?

— Возможно, и верно, — пожал я плечами.

Василий Ильич и остальные двинулись наискось через неширокую площадь к столовой, а меня окликнул Федя:

— Эй, корреспондент, пошли пиво пить.

Он повел меня вниз по улице, к мелководной степной речушке, ленивой змейкой ползущей мимо совхоза, вывел к редко стоящим у берега старым домам, не таким стандартным, как в центре, а с резными наличниками и разноцветными ставнями, громыхнул щеколдой одной из калиток, и мы двором прошли на зады огорода к невысокому срубу колодца у плетня.

Колодец был глубок и черен. Снизу, как из ледника, веяло холодом. Да это и был почти ледник. Вода в колодце поблескивала далеко в глубине, а над ней сахарно белел кольцом наросший на стенах лед. В воде лежало отяжеленное чем-то ведро. Федя закрутил ворот, он заскрипел, цепь подтянула ведро — в нем находился трехлитровый бидончик, вмиг запотевший, едва его вытащили из мрака колодца на солнце.

— Дружок у меня тут живет, — пояснил Федя, показывая на дом. — На автобазе работает.

Он пошарил в лопухах под плетнем и отыскал там кружку.

— Как же ты смог купить пиво?

— А я, корреспондент, секрет один знаю. Вот о ком писать надо, обо мне, — засмеялся Федя, с хитрецой поглядывая на меня, а потом пояснил: — Дело, в общем-то, такое… Шепнул кому надо, что неплохо, дескать, моему начальнику пивца после обеда попить, ну и достали без очереди.

Он отхлебнул из кружки и хмыкнул:

— А мой-то, между прочим, ни пива в рот ни-ни, ни вина.

— Ловкач, — хмыкнул я.

Мы сидели в лопухах у плетня и по очереди пили из кружки. Она холодила руку, и когда я отдавал кружку Феде, то прикладывал охлажденную ладонь к щекам и ко лбу — с них ненадолго спадал жар.


Еще от автора Сергей Константинович Петров
Пора веселой осени

«Пора веселой осени» — первая книга молодого автора. Ее герои — наши современники — интересные и сложные люди. Внимание писателя сосредоточено на их внутреннем мире. По-философски глубоко, тонко и сложно раскрывает он основную мысль повести — о призвании человека, о его месте в жизни. У главного героя повести — Андрея Даниловича — внешне все обстоит благополучно: хорошая семья, работа, любимый сад. И все же его мучает постоянная неудовлетворенность собой, своей жизнью: ведь он беспредельно любит землю, а живет в городе, вопреки своему призванию, обкрадывая себя, общество.Эта трагедия хорошего, интересного человека заставит многих задуматься о своем месте в жизни.


Память о розовой лошади

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Ранней весной

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Волшебная дорога (сборник)

Сборник произведений Г. Гора, написанных в 30-х и 70-х годах.Ленинград: Советский писатель, 1978 г.


Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.