Рассказы - [4]
Пока Женька бегала к старухе Вальдемарихе, Лидка нашла Надюшу и рассказала о деле. Надо было, чтобы Надюша посоветова-лась со своим подпольщиком. Когда Женька вернулась к собранию, Надюша возбужденно шептала:"Ой, девчоночки, это просто детектив какой-то, ой, вы себе не представляете, во что вы вмазались!". Остальные толкали ее со всех сторон, горя желанием поскорей узнать, что же там произошло. Было так интересно, так весело, и вдруг Надюша посерьезнела и, оглядевшись, сказала:"Значит, так. Это у нас Сергей Криштай", и все замолчали, и только таращили глаза, слушая ее рассказ.
У Женьки горело лицо и взмокла спина, настолько все услышанное было поразительно. Сергей Криштай был фигурой поистине легендарной. Крупный ученый, он занимался своими научными трудами, пока не наступили "летние погоды", и, уж неизвестно почему, стало можно больше, чем раньше. Попав в русло общественной и политической жизни, Криштай добился больших успехов, и, если Женька правильно запомнила, был и мэром, и делегатом, и депутатом. В это время больницу часто проверяли и даже собрались закрыть. Но вдруг "похолодало", и, снова неизвестно почему, стало уже нельзя то, что было можно. Криштай ушел со всех постов и снова занялся наукой, но после того, как его соратники и бывшие коллеги стали как-то странно исчезать, исчез по своей воле. Тогда-то и была образована ДС, на улицах стали появляться листовки, а зарубежные газеты и радиостанции завели рубрики "Криштай комментирует". Все это Женька узнала из рассказов и жарких споров уже в больнице. А в самое, что называется, горячее и интересное время Женька жила в деревне у тетки Клавы и целыми днями работала на ее огороде. Ни радио, ни телевизора у них не было, и поэтому события тех дней Женьки никак не коснулись. Потом, когда Женьке вдруг досталась квартира по завещанию какого-то дальнего и почти неизвестного родственника, она с Клавой переехали в город. Клава, как опекунша, тоже прописалась в городское жилье, а потом сплавила Женьку в больницу, и до сих пор было неизвестно, с каким же диагнозом.
Так вот, когда в вечерних разговорах заходила речь о ДС, лица девчонок загорались воодушевлением и надеждой. "Погоди, придет срок... Еще все может перевернуться... и тогда нашей шарашке конец, всех разгонят к чертовой бабушке..." Строились самые прекрасные планы и самые фантастические картины жизни после наступления свободы, и символом этой свободы был Криштай. Теперь - рассказывала Надюша сдавленным шопотом - его все-таки поймали и везли на дальний полигон для обработки на аппарате "Зеро". Видно, уже предвкушали, как он прилюдно покается и опровергнет все свои слова, как вдруг обнаружили, что по дороге он приказал всем долго жить. Начальник конвоя, видно, перетрусил, растерялся, и помчался в ближайшую больницу в надежде откачать такого важного подопечного. Но там его быстро убедили, что дело совершенно безнадежное. Поскольку санитарам в штатском нужен был Криштай живой, к мертвому они потеряли повышенный интерес. И в то время, когда в высших кругах выяснялся вопрос, что теперь делать с телом, последнее неожиданно пропало.
- Какая же ты молодец, - радостно говорила Надюша Лидке. - Ведь не было уже никакой надежды! Никто и не думал, что так может случиться... Хотели только избавить его от мучений и стыда, хоть и посмертного... А теперь все просто прекрасно! Около восьми кто-нибудь из "наших" подойдет на нужное расстояние, и ты, Лидончик, можешь отпускать.
- А не поздно? - спросила Женька, хорошо запомнив пастуха Витюху, которого хоть и вытащили из Осиновки и откачали, но, видно, не успели в какой-то определенный срок, так что он остался придурком и обузой на шее своей старой матери Миронихи.
Но Надюша объяснила, что, раз Лидка придерживает основную часть его как бы "души", то небольшая ее часть все еще остается в теле, делая возможным нормальное прихождение в себя.
- Женюша, - говорила она, глядя сияющими глазами, - ты и представить себе не можешь, что там за люди и что они могут! Да хоть мумию, хоть... статую оживить, и то! А здесь всего сутки пройдут!
Женька, конечно, ничего такого представить себе не могла, голова у нее шла кругом. Она бы много еще чего расспросила бы у Надюши, но в туплет пришла нянька Степа с квачами и погнала всех вон. Лидка, бледная как мел, с проступившими пятнами веснушек, пошла на уколы, Женька - к Берте, остальные тоже разошлись.
В тихий час лежали молча, со всех сторон обдумывая случившееся. По палатам ходили врачи, то и дело заглядывали сестры, в коридоре водили комиссию, басом бубнил переводчик. Женька задремала и улыбалась во сне, потому что все выходило замечательно удачно и все страхи оказались напрасными.
х х х
Вечером, когда все уже заканчивали работу в прачке, Лидке стало плохо. Она упала набок, прямо на кучу грязного белья, и лежала безучастно, с закрытыми глазами. Женька с Валентиной притащили ее в палату и старались ей чам-то помочь, но Лидка в себя не приходила. Врачей в это время уже не было, да в таком случае и боялись звать врачей - мало ли что им в голову взбредет. У сестер никаких лекарств не было и они интересовались только порядком. Чуть не плача, Женька побежала за Надюшей. Что же теперь будет? Весь их план...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Острое социальное зрение отличает повести ивановского прозаика Владимира Мазурина. Они посвящены жизни сегодняшнего села. В повести «Ниночка», например, добрые работящие родители вдруг с горечью понимают, что у них выросла дочь, которая ищет только легких благ и ни во что не ставит труд, порядочность, честность… Автор утверждает, что что героиня далеко не исключение, она в какой-то мере следствие того нравственного перекоса, к которому привели социально-экономические неустройства в жизни села. О самом страшном зле — пьянстве — повесть «Дурные деньги».
Книга посвящена французскому лётчику и писателю Антуану де Сент-Экзюпери. Написана после посещения его любимой усадьбы под Лионом.Травля писателя при жизни, его таинственное исчезновение, необъективность книги воспоминаний его жены Консуэло, пошлые измышления в интернете о связях писателя с женщинами. Всё это заставило меня писать о Сент-Экзюпери, опираясь на документы и воспоминания людей об этом необыкновенном человеке.
«Старый дом на хуторе Большой Набатов. Нынче я с ним прощаюсь, словно бы с прежней жизнью. Хожу да брожу в одиноких раздумьях: светлых и горьких».
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
«Долгое эдвардианское лето» – так называли безмятежное время, которое пришло со смертью королевы Виктории и закончилось Первой мировой войной. Для юной Делии, приехавшей из провинции в австралийскую столицу, новая жизнь кажется счастливым сном. Однако большой город коварен: его населяют не только честные трудяги и праздные богачи, но и богемная молодежь, презирающая эдвардианскую добропорядочность. В таком обществе трудно сохранить себя – но всегда ли мы знаем, кем являемся на самом деле?
Этот роман покрывает весь ХХ век. Тут и приключения типичного «совецкого» мальчишки, и секс, и дружба, и любовь, и война: «та» война никуда, оказывается, не ушла, не забылась, не перестала менять нас сегодняшних. Брутальные воспоминания главного героя то и дело сменяются беспощадной рефлексией его «яйцеголового» альтер эго. Встречи с очень разными людьми — эсэсовцем на покое, сотрудником харьковской чрезвычайки, родной сестрой (и прототипом Лолиты?..) Владимира Набокова… История одного, нет, двух, нет, даже трех преступлений.