Рассказы о землепроходцах - [28]
Узнав об этой истории, Чириков только презрительно сощурился.
«Всем им, — сказал он, — одна цена».
На этом пока и закончился хлебный инцидент.
Беринг и догадываться не мог, как дорого обойдется ему услуга Шпанберга.
В августе 1727 года, через два с половиной года после царского указа, вышли в море. Впрочем, и теперь плыли только до Камчатки.
Хотя судно и назвали «Фортуной», но Беринг не решился идти в обход полуострова, и, сгрузив с кораблей снаряжение, отправились пешим путем до Нижне-Камчатского острога.
На Камчатке
Беринг тоже прошел через эту школу.
Еще в Иркутске понял он, во главе сколь сложного предприятия поставила его воля умершего императора, и еще тогда задумался, посилен ли для него взваленный на плечи груз. Но никто и не спрашивал его: по силам ли ему порученное? Беринг должен был исполнять приказ и только смерть могла сейчас принять у него отставку.
И не напрасно, как думал Чириков, терял Беринг время в Якутске. Рассказы местных жителей, стариков, знавших Дежнева, Атласова, Хабарова, будили в Беринге те смутные юношеские мечты о дальних, непознанных краях, которые жили когда-то в нем и от которых уже успел отвыкнуть Беринг за долгие годы исправной, но скучной службы.
На Камчатке Беринг словно бы помолодел.
«Желание моей молодости — путешествовать — исполнилось, — пишет он в письме родственникам. — Я совершал рекогнсцировки по морю, попадая иногда к язычникам, которые никогда раньше не видели ни одного европейца, а также в места, где не произрастал хлеб и не было никакого скота, кроме диких птиц и северных оленей... достаточно ручных, чтобы на них ездить верхом вместо лошадей. Рыба является здесь основной пищей как для собак, так и для людей».
Камчатка ошеломила Беринга. Все здесь было странно и непривычно для глаза. И младенцы, которых хоронили в дуплах деревьев, и шатающиеся под ветром балаганы — летние жилища камчадалов, — установленные на высоких сваях, и сами жители, одетые в оленьи, рыбьи и птичьи шкуры, и обычаи их.
Стеллер, побывавший на Камчатке уже в составе второй экспедиции Беринга, так описал ительменов:
«Ительмены не питают никаких надежд на будущее, а живут только настоящим. Самая незначительная угроза или брань могут довести их до отчаяния... Склонность к самоубийству у них настолько сильна, что иногда они убивают себя только из-за того, что стали стары, немощны и непригодны к жизни. В 1737 г[оду] один ительмен уговорил своего сына повесить его на балагане... Сын исполнил его просьбу, но ремень лопнул; старик упал и стал ругать сына за неловкость...»
Больные здесь, чтобы не страдать излишне, просили сородичей выкинуть их на съедение собакам. И позором считалось, когда пожелание их не исполнялось.
С изумлением наблюдал Беринг камчатскую жизнь: таких обычаев и нравов он еще нигде не видел.
И снова страстно, так же как и в годы молодости, манила его вперед непознанная даль.
За зиму перевезли на собачьих упряжках снаряжение, снасти и припасы на другой берег полуострова, а к лету уже был выстроен и новый корабль.
Имя ему дали «Святой Гавриил»...
Плавание
Наполнены водою из верховых болот дубовые бочки, загружен в трюмы провиант.
14 июня 1728 года, «подняв якорь, пошли с божьей помощью из устья реки Камчатки» к океану...
Свежий ветер надувает паруса, и зеленоватые волны хлещут в борта, обдавая лица людей солеными брызгами. В путь!
Судно двигалось в точном соответствии с инструкцией, данной Петром. Вдоль берега шли на север.
По сторонам вырастали из воды высокие фонтаны. Это киты с шумом проносились по волнам, потом ныряли, уходя в морскую глубину.
Морская даль пьянила моряков. Пьянила она и Беринга, но шли медленно. Наносили на карту очертания континента — границу Российской державы, омываемой морем, которое потомки назовут Беринговым...
Обследовали берега Олюторского и Анадырского заливов. На белизне бумаги проступали мысы, лиманы, косы. Порой берега заволакивало зеленоватым туманом и приходилось брать координаты горных вершин.
6 августа зашли, чтобы пополнить запасы воды, в бухту, впоследствии названную бухтой Преображения.
Штурман Чаплин наткнулся на берегу на пустые яранги, однако с самими жителями встретились только через два дня.
«Святой Гавриил» лежал в дрейфе, когда к нему подплыли на кожаной лодке чукчи. Толмачи-коряки плохо понимали их язык, и Беринг морщился, слушая невразумительную речь.
«Земля дальше без конца идет, — переводили коряки. — А повсюду на всей земле одни чукчи живут».
11 августа был нанесен на карту остров Святого Лаврентия, и в тот же день вошли в пролив, отделяющий Азию от Америки.
12 августа вахтенный заметил, что земля, вдоль которой они шли все время, осталась позади судна. «Святой Гавриил» входил в Северный Ледовитый океан.
13 августа, когда пересекли Северный Полярный круг, Беринг собрал совет и попросил лейтенантов дать «письменное мнение», можно ли считать доказанным, что Азия отделена от Америки водою.
