Рассказы о сержанте Берковиче - [5]

— Да, юристам придется поломать голову, — согласился Беркович.

— Но… как вы догадались? — спросил Алессандро.

— Вальехо ненавидели все, — вздохнул Беркович, — и вы не были исключением, верно? Вы наверняка давно мечтали о том, чтобы хирурги разделили вас с братом. Но Вальехо не соглашался: ведь именно уродство позволяло вам зарабатывать. И к тому же вы знали, что есть очень немного стран на планете, где уровень хирургии позволяет провести такую операцию. Я внимательно изучил перечень стран, где гастролировал цирк. Операция имела шанс на успех только в Израиле. Но Вальехо был против. И тогда… Кстати, кто, кроме вас, мог так точно нанести удар? Вы ведь наверняка не один час тренировались, когда Вальехо спал? Я прав?

— Да, — мрачно подтвердил Алессандро после долгого раздумья. — Я ждал столько времени… Господи, как я его ненавидел… А если бы даже у израильского хирурга ничего не получилось? Я бы умер несколько часов спустя после брата… Я так боялся… Но разве это была жизнь? И я знал — никто не подумает о том, что убил я. Будут искать убийцу и не найдут… А я заживу новой жизнью. Что же теперь будет со мной? — повторил Алессандро мучивший его вопрос.

— Не знаю, — искренне сказал Беркович. — Пока вам нужно набираться сил.

— Для суда? — с горечью спросил Алессандро.

— Или для новой жизни, — сказал Беркович.

Дело третье. СМЕРТЕЛЬНАЯ ЦАРАПИНА

Вы знаете, инспектор, — сказал сержант Беркович, войдя утром в воскресенье в кабинет Хутиэли, — все-таки неплохо быть женатым.

— Похоже, — отозвался инспектор, не отрывая взгляда от экрана компьютера,

— Наташе удалось наконец убедить тебя в этой простой истине.

— Мы провели вместе субботу, — продолжал Беркович, усаживаясь за свой стол, — и я должен признаться, что давно не ел таких замечательных творожников. И еще мы были на пляже…

— Я не спрашиваю, — добродушно сказал Хутиэли, — чем вы еще занимались. Но раз уж ты решил жениться…

— Еще не решил, — покачал головой Беркович, — но близок к тому.

— Решай поскорее, — посоветовал инспектор, — иначе Наташа подумает, что у тебя проблема не там, где она на самом деле.

— А где она на самом деле? — с подозрением спросил Беркович.

— По-моему, это очевидно! — воскликнул Хутиэли.

— Главная твоя проблема в том, что, когда ты гуляешь с Наташей, то думаешь о работе, а когда работаешь, то думаешь, будто отрываешь время от прогулок. Я прав?

— Хм… — пробормотал сержант. — Вы всегда правы. Кроме, конечно, тех случаев, когда неправы.

— Кстати, — сказал Хутиэли, — на каком именно пляже ты был с Наташей?

— В Бат-Яме, там живет ее брат, у него мы и провели субботу.

— В Бат-Яме… — разочарованно протянул Хутиэли.

— Значит, ты, скорее всего, не в курсе дела.

— А что? — мгновенно насторожился Беркович.

— Что-нибудь случилось?

— Наверняка об этом сообщат в сводке новостей, — недовольно сказал Хутиэли. — Видишь ли, рано утром на берегу моря в километре от водохранилища Шикма армейский патруль обнаружил тело молодого мужчины — лет двадцати пяти.

— Шикма — это на юге? — спросил сержант.

— Южнее Ашкелона, недалеко от Газы. Мужчина умер от потери крови, и произошло это скорее всего в субботу вечером.

— И узнав, что мы с Наташей были на море, вы решили, что это наших рук дело?

— Смейся, смейся, — вздохнул Хутиэли. — Проблема, видишь ли, в том, что непонятно, как этот случай квалифицировать: на убийство не похоже… Несчастный случай тоже маловероятен…

— Расскажите, — попросил Беркович.

— Я уже тебе сказал, что умер Виктор Гидалин от потери крови.

— Значит, фамилия погибшего — Гидалин?

— Да, эту фамилию ты наверняка встречал в сводках. Один из главарей русских рэкетиров в Ашкело-не. Он пытался взять под свой контроль часть некошерных магазинов, вступил в конфликт с другой криминальной группировкой в городе…

— Почему его не арестовали? — удивился Беркович.

— Велась разработка, — сказал Хутиэли. — Улик было недостаточно.

— А теперь, значит, с ним разделались конкуренты? Нож, верно?

— Какой еще нож? Гидалин, видимо, приехал на пляж к заходу солнца, улегся

— там хороший песок, но попадаются острые камешки, — и не обратил внимания на то, что какой-то камешек поцарапал ему спину чуть ниже правой лопатки.

— Ну и что? — продолжал удивляться Беркович. -При чем здесь камешек?

— Да при том, — с досадой сказал Хутиэли, — что у Гидалина была не такая уж редкая болезнь — гемофилия. У него не сворачивалась кровь. Достаточно было малейшего пореза, и он мог умереть от потери крови. Что и случилось нынче ночью.

— Ничего себе! — воскликнул Беркович. — Как же он жил до сих пор?

— Существует очень эффективное средство, — объяснил инспектор. — Нужно, конечно, избегать порезов, но, если уж это произошло, спасти Гидалина могли только таблетки, которые всегда были при нем. На час-другой лекарство увеличивало сворачиваемость крови до необходимого предела.

— То есть, — сказал Беркович, — этот Гидалин неудачно лег на острый камень, поцарапал спину, не обратил на это внимания и… умер?

— Примерно так, — кивнул Хутиэли.

— А почему он не принял таблетку? Вы сами сказали, что он всегда носил их с собой.

— Это не я сказал, а его врач. Но дело в том, что флакон с таблетками не обнаружили. Его не было нигде — ни в карманах шортов Гидалина, ни в машине.