Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл - [3]

При изучении истории развития китайской новеллы никак нельзя пройти мимо философских книг «Ле-цзы» и «Чжуан-цзы», относящихся предположительно к IV–III вв. до н. э. Эти замечательные памятники философской мысли древнего Китая, особенно «Чжуан-цзы», являются и выдающимися литературными памятниками.

О книге «Чжуан-цзы» академик В. М. Алексеев, тонкий знаток китайской литературы, писал: «Обаяние этой книги притчей… в Китае настолько сильно, что… она никогда не теряла своей власти над китайским умом и до сего времени сохраняет в сознании китайца всю свежесть и все очарование гениального произведения, к которому вовсе не прикоснулся тлен времени»[6]. И действительно, многочисленные притчи, в большинстве своем фольклорного происхождения, являются своеобразными «микроновеллами». Этот жанр развивается и в дальнейшем.

В становлении жанра «жизнеописаний», вошедшего в китайскую новеллистику, неоценимы заслуги «отца китайской истории» — Сыма Цяня (предположительно 145–86 гг. до н. э.). В его гигантском труде — «Исторических записках» («Шицзи»), состоящих из ста тридцати глав, семьдесят глав занимают «Жизнеописания» («Лечжуань»), необычайно интересные в литературном отношении.

Сыма Цянь был не только великим историком, но и замечательным литератором. В «Жизнеописаниях», охватывающих трехтысячелетний период в истории Китая, Сыма Цянь приводит биографии знаменитых сановников, конфуцианцев, военачальников, поэтов, медиков, философов, дипломатов, воинов. Характерно, что наряду с описанием домов знатнейших князей и биографией Конфуция Сыма Цянь в разделе «Наследственные дома» дает биографию Чэнь Шэ, возглавлявшего крестьянское восстание в III в. до н. э. В дальнейшем в большинство династийных хроник и историй включались жизнеописания вождей крестьянских восстаний — таким образом, материалы о борьбе крестьянских масс против феодалов сохранились для потомков.

Уже в годы правления династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) в Китай из Индии начинает проникать буддизм. Влияние его на всю духовную жизнь страны усиливается с течением времени. Это влияние, естественно, сказалось и на литературе, предшествующей танской эпохе, и особенно на танской новелле.

В первых веках нашей эры заметно усиливается и воздействие на духовную жизнь общества другого философского учения — даосизма. Если при ханьском императоре У-ди (140–86 гг. до н. э.) конфуцианство было официально признано господствующей идеологией, пользующейся государственной поддержкой, то даосизм, распространенный не в меньшей мере, чем конфуцианство, оказался в положении идеологии гонимой и подавляемой. Если конфуцианство было распространено главным образом в среде власть имущих, то даосизм находит последователей в стане угнетенных и обездоленных, для которых басни о потустороннем мире, о бессмертии имели особую притягательную силу. Постепенно в литературу проникают персонажи пантеона даосов, даосские монахи и отшельники, они становятся героями народных сказок и легенд.

В III–VI вв. Китай был разделен на множество царств, ожесточенно воевавших друг против друга. Пользуясь этим, в страну вторгались орды варваров-кочевников; они разрушали и сжигали все на своем пути, уводили в неволю коренное население. Беспечные, распутные китайские правители, безразличные к судьбам народа, разоряли страну налогами. Обезлюдевшая деревня не могла прокормить города и многочисленные армии.

В столь трудные для страны времена к даосизму все чаще обращаются люди, принадлежащие к самым разным сословиям. Поисками снадобья, приносящего долголетие или бессмертие, стали заниматься императоры и нищие, ученые мужи и монахи, поэты, астрологи. Легенды и сказки о счастливцах, которым удалось добыть волшебное зелье, широко бытовали в народе. Бродячие рассказчики — шошуди — разносили такие легенды по всей стране. Эти люди, в смутные времена занимавшиеся на больших дорогах и менее почетным, но более прибыльным делом, в течение многих веков были распространителями, а зачастую и безымянными авторами самых различных произведений народного творчества.

Для широких народных масс, в большинстве своем неграмотных, литература «рынков и колодцев»[7] (Лу Синь) была единственно доступной духовной пищей. Энтузиасты и литераторы различных эпох, разумеется, записывали произведения устного народного творчества, но подавляющее большинство этих записей навсегда утрачено. На протяжении всей истории Китая отношение к народному творчеству со стороны правящих классов было презрительно-враждебным. Удивительно, что сохранились и дошли до нашего времени, иногда, правда, в искаженном виде, сборники народных рассказов, представляющие огромный интерес.

Наиболее ранние сборники — «Истории о чудесах» («Ле и чжуань») и «Рассказы о явлении духов» («Соу шэнь цзи») — состоят из новелл, большей частью очень коротких, содержащих какой-нибудь один яркий эпизод. Напрасно мы будем в них искать тонко и точно разработанный сюжет (это появится гораздо позднее), психологические характеристики героев или логическую мотивировку их действий. В рассказах дотанской эпохи читателя пленяют народный юмор, сочный, живой язык, сочетание фантастического с самым обыденным.