Рассказы о любви - [6]

На это Хохолков ничего не ответил, но самочувствие его и впрямь улучшилось, а уверенность в себе возросла до таких высот, что он впервые смог подумать о предстоящем свидании без неприятного холодка в желудка и легкого дрожания конечностей.

Свидание было назначено на четыре часа дня в воскресенье перед входом в новый ЦУМ. Тщетно всю субботу Хохолков гипнотизировал Машу Вьюгину взглядом - по лицу Вьюши ничего нельзя было прочитать. Но, поскольку никто над Хохолковым не смеялся, она никому не сказала о записке.

"Это уже хороший знак, -- думал Хохолков в воскресенье утром, впервые за четырнадцать лет жизни внимательно рассматривая себя в зеркале. - Если не раззвонила про записку, может, и на свидание придет", -- и он подмигнул стоявшему на полочке возле зеркала дезодоранту.

Сознавая всю важность предстоящего события, Хохолков предпринял просто титанические усилия по подготовке к судьбоносной встрече. За полдня он вымыл голову, почистил зубы и ботинки, погладил рубашку и даже обстриг ногти на руках. И когда настал, наконец, момент выхода, зеркало в прихожей вопреки обыкновению отразило довольно приличного молодого... скажем так, юного человека. И хотя сам Хохолков переживал по поводу некстати выскочившего прыща на левом виске, если что его и портило, то чрезмерно серьезное выражение лица.

"Так, все готово. Деньги в правом кармане, носовой платок в левом. Теперь - самое главное". Хохолков отчего-то зажмурился и нажал на распылитель дезодоранта. Тотчас его обдала волна странного, волнующего запаха, а следом за ним накатила какая-то удивительная легкость, необычное воспарение духа, так что Хохолкову даже показалось, что из квартиры вышел совершенно новый человек.

Этому человеку приходили в голову совершенно неожиданные мысли. Например, увидев на углу торговку осенними цветами, он подошел к ней и купил аж пять огромных хризантем. Прежде такая чепуха ни за что ни пришла бы ему в голову. И странно, когда он увидел, мгновенно выделив из толпы, тонкую фигурку Вьюши, он остался почти спокоен - так только, сердце сильно забилось.

- Это тебе, -- сказал он, протягивая цветы, едва Маша приблизилась к нему. Ему доставило большое удовольствие видеть, как привычное насмешливое выражение на ее лице внезапно сменилось растерянностью, которая, в свою очередь, сменилась приятным удивлением.

- Да ты у нас джентльмен, Хохолков! Кто б мог подумать! - засмеялась наконец Маша, но смех ее прозвучал - или так показалось ему? - несколько натянуто.

- А ты просто обо мне не думала, Вьюгина. И потому совсем меня не знаешь.

Она перестала смеяться, взглянула на него.

- Чего ты меня позвал, Хохолков?

- А ты как думаешь? Нравишься, значит.

Прежде, когда Хохолков представлял себе эту сцену, она неизбежно заканчивалась тем, что Вьюша пренебрежительно фыркала "А ты мне не нравишься" и уходила. Он столько раз представлял это в уме, что не удивился бы, произойди такое в реальности. Но она никуда не ушла и даже не засмеялась. "Вот они, феромоны!" - подумал Хохолков и возликовал. Легко и непринужденно он предложил девчонке пойти в кафе, и - о чудо! - она согласилась. В кафе он чрезвычайно эффектно заказал два кофе с пирожными, очень удачно рассказывал анекдоты и вообще, как и предсказывал Арбузов, вел себя как покоритель Вселенной, чувствуя ежеминутно мощную поддержку феромонов, под влиянием которых Маша почти не подкалывала его, смеялась дружелюбно и вообще смотрела совершенно иными глазами. Расставаясь, они договорились о новом свидании.

- Ура! Победа! - Хохолков так налетел на открывшего ему дверь приятеля, что едва не сбил его с ног.

- Что? Действует?! - заорал в свою очередь Арбузов.

- Действует! Потрясающе! Супер! Я глазам своим не поверил!

- А кто тебе посоветовал?

- Слушай, это фантастика. Она была как загипнотизированная! Феромоны это чудо! - изливал свои бурные эмоции Хохолков, брызгая слюной и размахивая руками.

- Будешь теперь верить в научный прогресс?

- Буду. И еще один дезодорант куплю.

Еще один дезодорант он, конечно, не купил - не на что, да нужды не было. Роман с Машей Вьюгиной развивался не хуже, чем у прославленных влюбленных из Вероны, несмотря на полное отсутствие так стимулирующих юное чувство препятствий вроде смертельной вражды двух родов. Только одно облачко слегка омрачало безоблачное небо Хохолкова: чем дальше, тем сильнее ему казалось, что в сокрытии подлинной причины его внезапного успеха кроется что-то не совсем порядочное. Он и сам не мог сказать, откуда взялось это чувство. В использовании дезодоранта с феромонами не было, разумеется, ничего неприличного, да он и не пользовался им последний месяц. Но ему упорно хотелось рассказать об этом Маше, и, несмотря на высмеивания Арбузова, считавшего его желание нелепой блажью, под Новый год он почти решился, вот только не знал, как начать.

Повод появился внезапно. За несколько дней до Нового года мать Хохолкова, уже познакомившаяся с Машей, как-то заходившей к нему домой, поманила его к себе с таинственным видом.

- Ты своей крале подарок уже приготовил? - спросила она.

- Нет, -- покачал вихрастой головой Хохолков.