Рассказы о Кирове - [11]

— Ну, как Сережа, где он? — спросил я.

— Вместе сидели в Томске в тюрьме. Меня выпустили, а он все еще сидит за политическое выступление, — ответил Никонов.

После этого я надолго потерял Сережу из виду.

Е. Истомина ЮНОШЕСКИЕ ГОДЫ

С Сережей Костриковым я много раз встречалась в семье моего деда, портного-ремесленника С. А. Морозова. С сыном деда, Володей, Сережа учился в городском училище. В семье деда Сережу и Володю называли в шутку изобретателями, так как они постоянно что-то мастерили и «изобретали».

— Избу мне не сожгите! — ласково ворчал дед.

— Что ты, что ты! Никогда этого не случится, — уверяли мальчики.

Помню, что-то такое они изобрели — ящик какой-то кубический, внутри которого под известным углом были поставлены стекла, а на дне лежал лист бумаги; откуда-то сбоку падал свет (вероятно, это было связано с изучением фотографии). Если накрыться чем-нибудь и смотреть в ящик сверху, видны были очертания предметов, находящихся против бокового отверстия. Я смотрю в этот ящик, а Сережа с нетерпением ждет, что я скажу. И вдруг Сережа громко, негодующе вскрикивает. Мы всё бросаем и смотрим на него. Сережа бледнеет и дрожит.

— Он упал… ушибся… и его же бьют!.. — с трудом произносит мальчик.

Оказывается, на дворе солдатской казармы, которая расположена была наискось от дома деда, проходили гимнастические упражнения солдат. Один из них сорвался с высокой трапеции и упал. Подбежавший фельдфебель ткнул расшибшегося солдата в зубы. Всю эту сцену Сережа увидел из окна.

В этот день он уже не интересовался больше своим «изобретением» и, посидев несколько минут, молчаливый и задумчивый ушел к себе в приют.

Приют помещался совсем близко от дома: стоило по диагонали пересечь плац, где происходило учение солдат, и окажешься в приютском дворе.

Дальше помню такой случай.

Мы стоим на крыльце дома. Начало осени. Улетают птицы на юг. Вдруг в осеннем воздухе слышится журавлиный крик — далеко в небе летят журавли.

— Эх, если бы и нам с ними! — страстно говорит Сережа.

— Не лучше ли с гусями, Сергей? — лукаво спрашивает моя бойкая подруга Маня П.

Сережа добродушно смеется.

Лететь с гусями Маня предложила потому, что тогда учащихся городского училища по двум буквам на гербе фуражки и на пряжке ремня — Г. У. (городское училище) — мы, гимназистки, дразнили «гусями уржумскими»…

Старшая сестра Сергея Мироновича, Анна, училась в одном со мною классе местной гимназии. Наш дом от их дома находился на расстоянии не более квартала. Мне часто по школьным делам приходилось бывать у Костриковых. Жили они очень бедно. Вся обстановка их единственной комнаты состояла из стола, трех табуреток и деревянной кровати. Родителей у них тогда уже не было. Незатейливое хозяйство вела бабушка. Сережа почти каждый день после окончания школьных занятий, прежде чем идти к себе в приют, забегал домой (городское училище находилось за полквартала от их дома).

Придешь к ним, бывало, и бабушка примется хвалить своего внука:

— Вот ведь он у меня какой хороший — и дров мне наколол, и воды принес… Такой-то ласковый, дай бог ему здоровья!

— Будет тебе! — смущенно улыбался Сережа и, поспешно захватив книги, убегал в приют.

Помню привычный его жест: войдет в комнату, проведет рукой по своим волосам — «ежику» — и как-то быстро передвинет ремень справа налево и сейчас же обратно. Глаза у него были хорошие: быстрые, внимательные. Чаще он был серьезен, а когда смеялся, смех был веселый и заразительный.

Учился очень хорошо. За хорошую учебу был направлен в Казанское техническое училище.

С 1900 года в Уржуме появились политические ссыльные. Сережа стал брать у них литературу, и с этих пор определился его дальнейший путь. Были в то время у нас в городе в ссылке доктор Маслаковец, Мавромати, Томаш Михалевич, Андреев Порфирий Демьянович и многие другие. Под их влиянием сложилось и окрепло мировоззрение Сергея Мироновича. В эти годы я помню его особенно сосредоточенным, серьезным. Это было уже в то время, когда он учился в Казани и только на каникулы приезжал домой. Я и мои подруги шептались: «Сережа Костриков — настоящий революционер».

В 1903 году я окончила курс и уехала на работу в деревню. С этих пор я потеряла Сергея Мироновича из виду.

П. Жаков МУЖЕСТВО

В 1901 году по конкурсу аттестатов был принят в Казанское техническое училище воспитанник Уржумского воспитательного дома пятнадцатилетний юноша Сергей Костриков.

Я заведовал тогда в училище учебной частью механического отделения, преподавал черчение и курс «Устройство машин» и был тесно связан со своими учениками.

Как сейчас, встает передо мною фигура Сережи в потрепанном легком пальтишке, служившем ему верную службу и зимой и летом… Казанское техническое училище было по тем временам весьма демократическим учебным заведением. Значительная часть учеников состояла из сыновей рабочих, ремесленников, мелких служащих. Нуждавшихся здесь было много, но и среди них Костриков был бедняком из бедняков. Питомец казенного воспитательного дома, болезненный и голодающий юноша, без родных и близких, без какой бы то ни было моральной и материальной поддержки, он сам пробивал себе дорогу и своим образованием был обязан лишь только себе самому.