Рассказы о философах - [19]

После освобождения из тюрьмы в 1629 году уехал в Париж, где и умер через десять лет в монастыре доминиканцев.

Во взглядах на природу Кампанелла идеалист. Внутренняя связь вещей природы осуществляется, по учению Кампанеллы, единой мировой душой, богом. В религии человек достигает единения с богом как высшим благом. Нравственная сила управляет жизнью людей и всей вселенной. Кампанелла верит в астрологию, в предсказание судьбы по расположению звезд.

Идеал государственного устройства Кампанелла видел в теократической республике, то есть в такой республике, где власть принадлежит священникам и философам. Труд, распределение продуктов и обучение в республике Кампанеллы организованы на коммунистических принципах.

Существует понятие — «парадокс Кампанеллы». Суть «парадокса» в том, что в Кампанелле, сыне своего времени, причудливо сочетались свободомыслие и крайняя религиозность.

Прижимаясь ухом к мокрой стене, он слышал отдаленный шум моря, едва уловимый гул разбивающихся о берег волн. Воображение уносило его из темной вонючей ямы туда, где светило солнце и ветер играл в синем небе белыми чайками. И под ногами была уже не липкая холодная грязь, а теплый песок. Как вольно, как светло, как легко… Нет больше тяжелых кандалов, которые впиваются в распухшие ноги, нет ржавой цепи, которой он прикован к стене, нет непроглядной тьмы и изнуряющей душу тишины. Потому что он слышит сквозь каменную толщу не удары волн, не шум воды, а лишь удары сердца и шум крови в ушах. Но и это немало. И свет, именуемый мыслью, еще не погас в его голове. Холод, тьма и тишина — это вокруг, но не в нем самом.

Он ощупал кольца цепи, к которым были привязаны тряпицы, оторванные им от рубашки. Три тряпицы. Это означало, что в карцер, прозванный узниками Кастель Нуово — «Крокодильей ямой», ему трижды приносили пищу. Но сидящих в карцере кормили не каждый день, и, стало быть, никак нельзя было определить, сколько времени он здесь находится — три дня, четыре, пять, семь? Иногда ему казалось, что он пробыл в яме лишь час или два, потому что нечем было измерить время, подобное смерти. Томмазо возвращался к прошлому и жил тогда другой жизнью…

Бог мой, какая непостижимо могучая сила кроется в человеке — воображение! И какой чудесный дар, позволяющий увидеть то, что было и что будет. И то, что могло быть…

Предателей надо уничтожать. Сколько невозвратимых мгновений упущено человечеством из-за предателей. Мгновений, которые могли обернуться для людей веками счастья, свершения самых сказочных замыслов, избавлением от грязи и тьмы. Самые презренные из предателей те, которые направляют удар в спину философов, мудрецов, пророков братства людей. Со смертью философов угасают целые миры.

Вот и его миру грозит гибель. Его Городу Солнца. Он видел этот необыкновенный город. Там, в родной Калабрии, с горы Стило он смотрел на залитую солнечным светом долину, видел улицы, полные красок, движения, звуков. Улицы огибали гору, а на ее плоской вершине сверкал, соперничая с солнцем, величественный храм, воздвигнутый с изумительным искусством. А в нем — мудрейшие из мудрейших — верховный божественный правитель Города Солнца и три его соправителя: Мощь, Мудрость и Любовь. Все должностные лица в Городе Солнца сменяются по воле соляриев. Но четверо высших несменяемы, если только сами не передадут своего достоинства другим, кого с уверенностью считают умнейшими и безупречнейшими…

Это была не только мечта. Все было рассчитано, продумано и подготовлено. Немногим более недели оставалось до прихода турецкой эскадры к берегам Калабрии. Предводитель эскадры предлагал калабрийцам свою полную поддержку. Он обещал высадить десант, уничтожить испанские гарнизоны и воспрепятствовать подходу испанских кораблей. И тогда воплотилась бы в жизнь дерзновенная мечта фра Томмазо. Навсегда утратили бы смысл такие гнусные слова, как «раб», «нищий», «богатый», «мое», «твое»…

Коль забудет мир «мое», «твое»

Во всем полезном, честном и приятном,

Я верю, раем станет бытие…

Крайняя нужда делает людей негодяями, хитрыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными, лжецами, лжесвидетелями, предателями…

Восстание было предано ничтожеством, нищим капуцином за жалкое денежное вознаграждение.

И вот все друзья Томмазо и сам он арестованы и гибнут в застенках Кастель Нуово. И это не последние его муки, не последние пытки, если только он не умрет в этом холодном колодце…

Боже мой, боже мой, ведь эскадра тогда подошла к берегам в назначенную ночь, но никто не подал ей сигнала. Он сам видел из окна тюрьмы Кастельветере уходящие турецкие галеры. Никто на берегу не зажег огонь. Так была погублена не успевшая увидеть свет республика, его мечта…

Но, может быть, еще будет время, может быть, удастся выжить, бежать и вновь поднять калабрийцев на борьбу. И пожалуй, тогда самым трудным делом будет не изгнать испанцев, а внушить людям отвращение к рабству, собственности, сделать богатых настолько бедными, а бедных настолько богатыми, чтобы все стали братьями, — построить общину, где все были бы богатыми, потому что имели бы все, и одновременно бедными, потому что никто в отдельности не имел бы никакой собственности. Никто не служил бы вещам, но вещи служили бы всем.