Рассказы о большом мире - [7]

- Пока мы рядом, скажи, в других мирах женское начало похоже на тебя или это что-то совсем иное?

- Ты меня почувствуешь. Я буду разбросана в разных мирах. Там, где сильнее всего тянет к ней – твоё.

- Едва стою, может опустимся ниже?

- Да, пора.

- Ответь мне, пока не пропала. Тебе это зачем? Могла бы цвести и цвести здесь.

- Хочу постичь тебя иначе. Хочу новых миров с тобой и путешествий к истокам. Я устала, хочу перемен. Еле стою… уже слилась… это ты говоришь или я? Где ты? А ты? Мы отправляемся в путь? Мы точно не ошиблись, ты та? Чувствуешь мир? Началось….

Вспышка.

Тьма.

Вспышка.

Тьма.

Вспышка.

Тьма.

Вспышка.

Тьма.

Моя прекрасная.

Будь розой в моём саду.

Стань водой, что расправит мои плавники, когда я вынырну из тебя.

Скрести свои пальцы с моими и там.

В новом мире.

Вспышка.

Тьма.

Вспышка.

Тьма.

Вспышка.

Тьма.

Вспышка.

Энергия.

Импульс.

Полёт.

- Привет...

29.09.17

Романтическая комедия абсурда

В ночном небе много звёзд и если не помнишь толком звёздную карту, то поднимая голову и ожидая пока рассеется пар от дыхания, практически веришь, что небо – то.

Я иду по погосту абортированных любовей, кругом черно. Кругом оживают трупы и блюют поцелуями. Они чистят жвалы. Утром и вечером. Они рвут ими мясо, вымоченное в воде.

Если смотреть только на небо, то создаётся впечатление, что их нет. Так, попискивает что-то рядом, копошится, иногда затихает. Не более того.

В каждой определённостии столько неопределённости, что даже здешние мудрецы, морща колени, не могут сосредоточиться на собственном бытии. Они то отрицают его, то забываются в снах.

Привлекательность простых схем в том, что даже слабые умы одолевают расстояние от III_ до )_= и в этом нет ничего особенного – простые схемы кладут на плечи тех, кто их тянет, а ношу потяжелее берут на себя самостоятельно.

Если смотреть на небо, то можно забыть про смердящие эмоции, которые они лепят на мягкую чешую, стараясь выглядеть опасными. Они и без того вполне опасны, но им страшно и они хотят быть ещё опаснее. И тем пугают друга друга ещё сильнее. Когда-нибудь они вооружатся так, что будут укрываться оружием в холодные ночи и на свиданиях будут дарить его друг другу.

Бездна смыслов, каждый из который как-то всё объясняет, но не имея конечной точки, является просто вектором. Непостигаемый смысл.

Пять чувств. Пять, Карл! Где ещё мои двадцать девять?! Я нихрена не вижу, не слышу, не понимаю, лишь иногда скрежет и скрип чужих мозгов заставляет чувствовать изменение внешних температур.

Они встают из могил и принимаются горбиться и кряхтеть. Они ходят под себя, гладят пролежни на истасканной мягкой чешуе. Их глаза прячутся в складках. Они сидят и просто смотрят вдаль под светом ближайшей звезды.

Они будто оживают, принимаются делать какие-то дела, кажущиеся им важные – забирают вещи со свалок, перекладывают их, носят, треплют, упаковывают в коробки, создают заново.

Они ходят и важничают. Ходят и важничают. Познав суть их задач задаёшься, пожалуй, только одним вопросом – зачем?

И всё сводится к чувствованиям. Тепло. Вкусно. Приятно. Радостно.

Маленькие добрые эманации. Танцуйте, смейтесь.

Если бросить перед ними круглый предмет, произведя гвалт их эмоций, вы станете тем, кто говорит истину.

А след от круглого предмета далее в кодах станет конечно же шагом бога.

Вот здесь, гамы и доспода, ступал бог. Здесь он впервые коснулся нашей планеты, перед тем, как стать единым в восьми и обуять то, что обуял до своего появления. Нам сие неведомо, но если пить из следа воду из облаков, то можно снова стать тем, кто недавно вылез из.

слушая истину, они тут же поделятся на четыре колонны

колонна “ложь”

колонна “истина”

колонна “не постичь”

колонна “истина, но не вся”

они становятся мельче, потом запрыгивают в тела друг друга.

Рядом свет в небо, столбом.

Ты ведь снова со мной, правда?

Нет?

Я ошибаюсь?

Где мои двадцать девять чувств?

Смотрю на щупальца, рассматриваю мягкую чешую.

Здесь они любят, когда она чуть темнее.

Они лежат под светом звезды у воды, чтобы потом мечтать о том, чтобы лежать под светом звезды у воды.

Она идёт по улице, освещённой тревожным фонарным светом. Цокает каблучками, пугаясь звуков собственных шагов, старясь идти тише. Где-то вдалеке воет собака. Поёт жёлтой луне о своих печалях.

Это короткая и кривая, как клык вепря, улица приведёт её к моему одноэтажному домишке в частном секторе. Она пройдёт мимо, стараясь не оступиться на каменной мостовой. Улица идёт вниз, к набережной и надо быть осторожной, чтобы не упасть. Очень осторожной.

Светло-коричневые круги фонарей, тьма вокруг. Я чувствую твой запах.... его доносит тёплый сентябрьский ветер... кружит вместе с успевшими высохнуть листьями, уносит прочь, мимо моих ноздрей... Я успеваю немного вдохнуть....

Я слышу твоё дыхание... Оно неровное, ты напугана. Чем? Тут никого нет. Все спят. Кроме меня. Я стою между домами, в тени, у куста шиповника.

Цоканье каблуков становится громче и я выхожу в свет фонаря.

- Ой!

Мягко улыбаюсь.

- Извините...

- Вы меня напугали... Ужас какой...

- Простите. Не хотел. Осторожнее, тут....

Ты смотришь мне в глаза и плывёшь... Да... Пухлые губы приоткрытого рта... Дыхание ровнее, глубже...