Рассказы Мистика - [16]

— Эй, эй! Ты чего это так разошлась?! Успокойся! Я всего лишь выполняю условие сделки. Или ты забыла, кому обязана своей жизнью?!

Но Голос ничего не слышала, без устали бросаясь на него, как одержимая. Не оставалось ничего другого и Иеремия, пожав плечами, коротко ударил девчонку в солнечное сплетение. Тоненько вскрикнув, Голос осела на пол, хватая ртом воздух.

— Ты, это… посиди, успокойся. Я все сделаю сам.

Сжимая в руке находку, Иеремия шагнул к ложу, разглядывая богиню. Внезапно шальная мысль пришла ему в голову. Склонившись над ней, он сочно поцеловал ее в губы и, оторвавшись, сделал сразу две вещи – разбил зеркало и вытащил иглу. Первые мгновения ничего не происходило, затем — словно порыв ветра пронесся по комнате. Одна за одной гасли свечи, чтобы вспыхнуть вновь с еще большей силой. Над ложем богини разливалось сияние. Из раны на лбу вытекла единственная капля алой крови и, превратившись в драгоценный камень, скатилась на подушку. Богиня вздохнула и открыла глаза. Иеремии на миг показалось, что в них мелькнуло нечто, но сразу же исчезло.

Тем временем осколки зеркала начали левитировать, собираясь в некое подобие круга. Между ними начал клубиться туман. Но Иеремию сейчас больше привлекала пробудившаяся богиня. А с Л’лалансукуми происходила занятная трансформация – ее черты заострились, губы раздвинулись, обнажая изрядные клыки. Зрачки в ее небесно-голубых глазах стали кошачьими. Издав шипение, она неожиданно вскочила на ноги одним пластичным движением.

— Госпожа! – Голос бросилась к своей повелительнице, как умирающий от жажды кидается к источнику. – Вы пробудились, госпожа!

— О, да, моя маленькая вестница! И я очень голодна! Но я смотрю, ты позаботилась о еде. Очень предусмотрительно с твоей стороны.

Иеремия отступал от ложа со все возрастающей тревогой. Его план в ближайшее время может подвергнуться корректировке, совсем на его взгляд ненужной. Тем временем, сбросив с себя шелковое одеяние, обнаженная богиня, плотоядно облизываясь, приближалась к нему, ступая по-кошачьи грациозно. Бормоча проклятия, Иеремия отступал, пока не уперся спиной в стену. Засмеявшись, Л’лалансукуми поманила его пальчиком, на котором выросли изрядные когти:

— Ну же, отважный воин, подойди ближе! Неужели ты боишься меня?! Я не обижу тебя.

Понимая, что отступать некуда, наемник поднял перед собой меч, который так и не выпускал из рук.

— Отважная букашка, – промурлыкала богиня, плавно спускаясь с каменного ложа и, покачивая бедрами, направилась к нему, – собралась сопротивляться тому, кому сопротивляться бесполезно.

Колокольчики на ее ногах издавали мелодичный звон, но в этой ситуации он больше напоминал звук колокольчика прокаженных. Иеремия перехватил меч, целясь в тонкую, изящную шейку. Видя его решимость драться до последнего, Л’лалансукуми зашипела, словно пустынная кошка и неожиданно с места рванулась к нему. Наемник что было сил рубанул наотмашь мечом, но неуловимым движением богиня ушла из-под удара, сместившись за его спину. Понимая, что попался, Иеремия рванулся изо всех сил, чтобы разорвать дистанцию, но почувствовал, как ее когти прочертили на его спине четыре огненные полосы. Вскрикнув от боли, он выгнулся от нестерпимой боли. Куртка моментально набухла кровью, но, сделав несколько шагов, Иеремия вновь повернулся лицом к хищнице. Богиня довольно урчала, слизывая с когтей его кровь. «Следующий удар будет последним, – обреченно подумал Иеремия, поднимая меч».

Слух наемника, обострившийся до предела, выделил новый звук. Даже не звук, а какую-то новую тональность звона колокольчиков. Только шел он не со стороны надвигающейся смерти в виде чернокожей богини-каннибала, а откуда-то слева, звучал там, где он разбил зеркало Хесстах. Повернувшись на мгновение в ту сторону, он так и замер с открытым ртом – там, где в воздухе плавали осколки зеркальца, стояла сама Хесстах, во всем, понимаешь, великолепии. Теперь это была настоящая богиня – глаза ее метали молнии, она заметно прибавила в росте. На голове у нее был шлем, каких уже не видели тысячу лет нигде в мире. В одной руке она держала копье с светящимся наконечником, в другой — небольшой щит с зеркальным умбоном в центре. Из одежды на богине был только затейливый широкий пояс из кожи и железных украшений в виде животных.

Л’лалансукуми заметила нового соперника и ощерила рот в дьявольской усмешке.

— Старая знакомая! – протянула она с исключительно неприятной интонацией. – Ты все еще жива?! А я-то думала, что избавилась от тебя раз и навсегда в тех забытых тьмой коридорах.

— Мечтай, дрянная потаскуха! – рявкнула Хесстах, потрясая копьем. К чести одной из Уланари, она не стала вести пространных бесед, а сразу ринулась в бой. В тот же миг комната стала полем нешуточной битвы – оказалось, Хесстах прекрасно владела копьем и если бы не гибкость и нечеловеческая реакция Л’лалансукуми, она была бы проткнута, как бабочка иглой натуралиста.

— Тебе меня не одолеть! – прошипела она. – Силенок не хватит!

— Хватит, чтобы дать тебе пинка, заносчивая сучка!

Вероятно, эта перебранка могла продолжаться еще долгое время, если бы не страшный грохот за дверьми комнаты и сопровождавший его рев. Дерущиеся на миг остановились, с недоверием посматривая друг на друга: