Рассказы - [6]
— Ну, что будем делать? Я не ужинал. А ты? — переменил тему Цзяюань.
— Что? Я знаю лишь свои тарелки, а ела ли сама, никогда не помню.
— Значит, не ела. Пошли в ту пельменную. Вставай в очередь, пока я поищу место, или ты ищи, а я постою.
— Ну, заладил. Скоро, глядишь, и с докладом выступишь.
В пельменной было столпотворение. Словно кормили бесплатно. Или даже еще приплачивали по двадцать фэней за порцию. Ну что ж, тогда не надо нам их пельменей, удовлетворимся парой кунжутных лепешек. А за лепешками тоже хвост. Ну ее, эту очередь, возьмем по булочке в лавке напротив. Но вот ведь штука: только потянулись за булочками, как продавец последние две отдал какому-то старичку в древнем, еще дореволюционных времен халате, подбитом енотом. Ну что ж, тогда не надо и булочек, мы... Что же мы будем делать?
— Тогда, — холодно бросила Сусу, — нам и рождаться не надо было. И никаких забот! Да мы бы, наверное, и не появились на свет, если бы Ма Иньчу дали развить свою теорию контроля над рождаемостью. Зря ее раскритиковали.
— Что-то ты сегодня не в духе. И потом, мы родились еще до появления этой теории. Ну, нет булочек, тогда дайте две пачки печенья. Вот какие мы с тобой богатые — и печенье, и твои тарелки, и мои сломанные зонтики. Мы учимся, у нас есть дело, для общества работаем. А хорошие люди всегда нужны.
— Ну и зачем все это? Чтобы отдать семь юаней и карточки на два цзиня человеку, оклеветавшему тебя?
— Да ладно, пусть бы и семь сотен, все равно поднял бы старушенцию... Разве ты не сделала бы то же самое? А, Сусу! — вскричал вдруг Цзяюань.
Гром. Молния. Дрогнули провода, закачались фонари.
— Попробуй мое печенье.
— У меня такое же.
— Нет, мое вкусней.
— Почему же?
— А почему бы и нет? Даже две капли воды отличаются друг от друга.
— Ну, возьми мое.
— Давай.
— Откусила, теперь ты.
Они обменялись печеньями, медленно дожевали их, и лишь тогда Сусу улыбнулась. У сытого настроение уже совсем не то, что у голодного.
А погода портилась. Загудели провода. Задрожали рекламные щиты. Замигали фонари. Засвистело в ушах. Ледяной ветер погнал прохожих прочь, и улица в мгновенье ока опустела. Регулировщик спрятался в ту самую кабину, которую Сусу предложила использовать как спальню для новобрачных.
— Бежим!
То ли дождь со снегом, то ли снег с дождем обволокли их колючей пеленой. Косо летели струи. Сусу и Цзяюань уже не слышали друг друга. Только крепче взялись за руки. Перед стихией, как и перед жизнью, они были беззащитны. И все же тепло не покинуло ни его большой руки, ни ее маленькой ладошки. Их богатством, их силой был негасимый внутренний огонь.
— Надо прятаться! — закричали они, отплевываясь от песка, поднятого ветром.
И помчались. То ли Цзяюань тащил Сусу, то ли Сусу Цзяюаня, то ли ветер подхватил обоих. Так или иначе, но какая-то сила влекла их за собой. И привела к недавно сооруженному четырнадцатиэтажному жилому дому. К этим высоткам они давно присматривались. Так, со стороны. Чужакам тут не доверяют, гонят — все те же старушки, стонущие на обочине, да старички в енотовых халатах. Каким взглядом окинул нашу парочку старик, покупавший булочки! Словно у них нож в кармане, только и ждут момента. В общем-то, такие высотки энтузиазма у людей уже не вызывают. Как, скажите, втащить громоздкий шкаф на четырнадцатый этаж, когда он в лифт не лезет? Только в окно на веревке. Вот потеха-то! Веревка — крак, шкаф — вдребезги. Тысяча вторая ночь! Но сейчас они с Сусу не об этом думали. Сейчас их влекло к дому, хотя он оставался для них по-прежнему чужим.
Снег и ветер придали им смелости. Они вошли и стали подниматься. Лестница оказалась захламленной, темной. В пустых патронах не было лампочек. Но уличные фонари светят всю ночь, этого вполне достаточно. Пролет за пролетом по лестнице, а до верха еще далеко. И вот наконец площадка четырнадцатого этажа. Как будто никого. На полу — густой слой цементной пыли, пахнет свежей краской. Тепло. Ни ветра, ни дождя, ни снега. Ни ревущих динамиков, ни бандитов в масках, ни прохожих, ни ног, нетерпеливо переминающихся, пока ты не освободишь место. Ни папы с мамой, косо поглядывающих на официантку и мастера по ремонту зонтиков. Ни свиста, ни грязной ругани сорванцов, осыпающих парочки камнями. Отсюда можно разглядеть огни двадцатипятиэтажной гостиницы «Восток». Услышать отдаленный звонок к отправлению поезда на вокзале. Увидеть электрические часы на высоком здании таможни. А опустишь голову — внизу разноцветные огоньки: изумрудные бусинки, оранжевые яблочки, серебристые точечки. Искры летят из-под дуги троллейбуса. Машины мигают дальним и ближним светом фар, красными сигнальными огоньками. Райское местечко. И они глубоко вздохнули.
— Устала?
— С чего бы?
— Четырнадцатый этаж как-никак.
— Да я готова еще на двадцать четыре лезть.
— И я.
— Ну и дурак же он.
— О ком ты?
— Да этот деревенщина. Рыночную улицу искал и всех подряд пытал, где же Рыночная. Ему объясняешь, а он не верит.
Потом они перешли на арабский. Запинаясь, нарушая все грамматические правила, но с жаром, в такт биенью сердец, Цзяюань собирался на следующий год сдать экстерном университетский курс и подбивал Сусу, даже не помышлявшую об этом:
В сборник включены китайские новеллы, созданные за последнее десятилетие, в том числе и в самые последние годы, изображающие сложные, нередко драматические перипетии в жизни страны и ее народа.Состав сборника и справки об авторах подготовлены издательством «Народная литература», КНР, Пекин.
Творчество Ван Мэна — наиболее яркий в литературе КНР пример активного поиска новой образности, стиля, композиционных приемов. Его прозу отличает умение показать обыденное в нестандартном ракурсе, акцентируя внимание читателя на наиболее острых проблемах общественной жизни.В сборник вошел новый роман Ван Мэна «Метаморфозы, или Игра в складные картинки», опубликованный в марте 1987 г., а также рассказы, написанные им в последние годы. В конце сборника помещены фрагменты из первого романа писателя, созданного во второй половине 50-х годов и увидевшего свет лишь в 1979 г.
В сборник вошли лучшие произведения китайских авторов 70—80-х годов, большая часть которых удостоена премии, а некоторые уже публиковались в СССР. В значительной мере они критически и правдиво отображают обстановку, сложившуюся во время «культурной революции», а также стремление прогрессивных слоев китайского общества как можно быстрее преодолеть негативные последствия «десятилетия великого бедствия».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемый сборник вошли произведения, в которых главным образом рисуются картины «десятилетия бедствий», как часто именуют теперь в Китае годы так называемой «культурной революции». Разнообразна тематика повестей, рассказывающих о жизни города и деревни, о молодежи и людях старшего поколения, о рабочих, крестьянах, интеллигентах. Здесь и политическая борьба в научном институте (Фэн Цзицай «Крик»), бедственное положение крестьянства (Чжан Игун «Преступник Ли Тунчжун») и нелегкий труд врачей (Шэнь Жун «Средний возраст»), а также другие проблемы, волнующие современный Китай.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Американка Селин поступает в Гарвард. Ее жизнь круто меняется – и все вокруг требует от нее повзрослеть. Селин робко нащупывает дорогу в незнакомое. Ее ждут новые дисциплины, высокомерные преподаватели, пугающе умные студенты – и бесчисленное множество смыслов, которые она искренне не понимает, словно простодушный герой Достоевского. Главным испытанием для Селин становится любовь – нелепая любовь к таинственному венгру Ивану… Элиф Батуман – славист, специалист по русской литературе. Роман «Идиот» основан на реальных событиях: в нем описывается неповторимый юношеский опыт писательницы.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Мы приходим в этот мир ниоткуда и уходим в никуда. Командировка. В промежутке пытаемся выполнить командировочное задание: понять мир и поделиться знанием с другими. Познавая мир, люди смогут сделать его лучше. О таких людях книги Д. Меренкова, их жизни в разных странах, природе и особенностях этих стран. Ироничность повествования делает книги нескучными, а обилие приключений — увлекательными. Автор описывает реальные события, переживая их заново. Этими переживаниями делится с читателем.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
Я набираю полное лукошко звезд. До самого рассвета я любуюсь ими, поминутно трогая руками, упиваясь их теплом и красотою комнаты, полностью освещаемой моим сиюминутным урожаем. На рассвете они исчезают. Так я засыпаю, не успев ни с кем поделиться тем, что для меня дороже и милее всего на свете.