Рассказы и сказки для взрослых - [16]

— Ну вот, — удивилась, — позвала, а сама не дождалась. Странная какая!

Кошка была уверена, что кукушка звала именно ее. Смешная кошка…

— Все, — решила она, — больше не отойду, буду ждать. Села под часами. Ждет. Ждет. Часы тикают. Кукушка не выглядывает. Кошка задрала голову, посмотрела на кукушкин домик, тихонько мяукнула, позвала кукушку. Та не отвечает. А хозяйка проводила соседей, подошла к кошке, погладила.

— Ну что, — спрашивает, — сидишь? Игрушка понравилась? И остановила маятник, чтобы ночью кукушка не будила своим «ку-ку».

Кошка заметила, что кукушкин домик перестал тикать, и решила, что кукушка, видимо, обиделась на то, что ее назвали «игрушкой».

— Я бы тоже, наверное, обиделась, — подумала кошка. Погас свет. Спит хозяйка. Молчит кукушка. Сидит кошка под домиком. Ждет. Ждала, ждала, — долго сидела в темноте, в тишине и как-то нечаянно уснула. А утром ее хозяйка разбудила. Хозяйка часто смеялась, и сейчас ей тоже было очень смешно. Она ласково потрепала кошку по шкурке.

— Эх, ты! Сторож! Деревянную птичку не укараулила. Кошка немного смутилась. Кошка немного удивилась! «Что за деревянная птичка? Деревянный стол, деревянная дверь. А кукушка? Деревянная?! Что-то здесь непонятно. Ведь вот, пожалуйста, она снова выглянула, кивнула и прокуковала».

Может быть, хозяйка толкнула маятник, даже наверняка толкнула, но кошка этого не заметила. Хозяйка бегом собирается на работу. На ходу кормит кошку. Бегом что-то ищет. И по пути чуть-чуть виновато говорит:

— Я сегодня поздно вернусь. Совсем поздно. Ты же знаешь, день рождения… Не сердись. Хорошо?

— Хорошо, — подумала кошка. — Даже очень хорошо. Будет время познакомиться с кукушкой. Весело мурлыкая, она проводила хозяйку….

Вернулась хозяйка действительно поздно. И сразу заметила, что кошка ее не встречает. Удивилась, вбежала в комнату. Вот она, кошка. Нельзя сказать, что грустная, или обиженная, или расстроенная. Нет, спокойная, подошла к хозяйке, мурлыкнула. Только серьезно как-то. Без лишних обычных эмоций. И посмотрела на хозяйку чуть внимательней, чем всегда. А хозяйка решила, что кошка крепко спала и сейчас никак не может проснуться.

— Ладно, — сказала она, — спи дальше. Завтра все расскажу.

Кошка пошла спать в свое кресло. Только она не спала. Лежала в темноте и думала. Скорее, пыталась привыкнуть к тому, что узнала, а вернее, поняла, почувствовала в этот день. Трудный день… Каждые полчаса, как и положено, кукушка выглядывала, куковала, кивала. Кошка в ответ тоже кивала и вежливо, приветливо мяукала. Но кукушка пряталась, не обращая на кошку никакого внимания. И кивала она только прямо, только в одну сторону, будто мимо, непонятно на кого глядя. Сядешь слева, сядешь справа — все в одну точку кивает, все прямо. Странно. Кошка на шторы забиралась, чтобы лучше видеть кукушку. Чтобы кукушка ее, кошку, тоже видела. Кошка до хрипоты мяукала: она требовала кукушкиного внимания. Кукушка выглядывала минута в минуту, куковала на одной ноте, кивала в одну точку. Ни разу не ошиблась.

Кошка слезла со штор: устала висеть. Кошка перестала мяукать: совсем охрипла. Кошка сидела тихо и смотрела на часы с кукушкой. Полчаса смотрела, еще полчаса. Еще и еще. Смотрела и думала. И наконец, поняла, что кукушка действительно «деревянная птичка». Не настоящая… Не живая… Игрушка. Вот так… Успокоилась. Расстроилась ли, нет — кто знает? «Ну, деревянная, ну, что поделаешь…»

А когда зазвонил телефон, как обычно, нахально и бешено, кошка и ухом не повела: «Это еще ничего не значит, что у тебя такой голос, — подумала она, может быть, ты тоже вроде деревянной игрушки». И когда заурчали водопроводные трубы, она решила: «Урчите, урчите. Мало ли кто урчать может.»

И когда пришла хозяйка, веселая и ласковая, как обычно, кошка встретила ее уже не тем, совсем взрослым, котенком или не той, совсем молодой, кошкой. Она стала просто взрослой кошкой. И больше всего на свете ей хотелось сейчас понять: ее хозяйка, самая добрая, самая хорошая, ее хозяйка, она — живая или вдруг тоже… немножко игрушка?..

ТОЛСТОПУЗИК

Едва вернувшись с работы. Лев Сергеевич кинулся к Толстопузику. Весь день он страшно волновался: а вдруг жена, как и обещала, выбросит его любимца. Но нет: Толстопузик на месте, в своем уголке. Зато жены. Веры Викторовны, можно сказать, нет дома — так беззвучно встретила она мужа, не оторвав глаз от книги. Она не разделяла, мягко говоря, любви мужа к Толстопузику. Лев Сергеевич знал об этом отлично, но не мог, просто был не в силах отказаться от удовольствия держать дома эту безобидную животинку. «Домашнее животное, — справедливо утверждал он, — делает человека добрее».

«Не замечая» воинственной холодности жены. Лев Сергеевич весело заговорил.

— Погода-то, погода-то, Верочка! Ну просто чудо!

— Рыба на сковороде, компот в кастрюле, — ответила Вера Викторовна, ни на секунду не оставив чтение.

«Не идет на контакт, — грустно подумал Лев Сергеевич, — из-за него, из-за Толстопузика. Но чем мешает бедная крошка? Сидит тихонько в уголке за дверью, и не видно и не слышно его».

Лев Сергеевич решил попробовать еще раз. — Ты только представь, Верушка, лифт опять не работает. Третий раз за неделю! У меня просто ноги отваливаются!