Рассказы и повести - [10]

Тонику показалось, что небо раскололось, и самый крупный осколок треснул его по голове.

— А номер? — глупо спросил он. Но было ясно, что номер здесь ни при чем.

— В общем, я пошла, — поспешно заявила Римка.

Растерянность Тоника переходила в возмущение. Кажется, над ним издевались.

— Хорошо, — зловеще процедил он. Круто развернул самокат и хотел помчаться за Римкой. Чтоб сказать ей…

И случайно взглянул на Лильку.

Она все так же стояла у калитки, только стебелек бросила и опустила руки. Маленькая, тонконогая, с мятыми синими ленточками в коротких косах, которые торчат неодинаково: одна вниз, другая в сторону. А на длинных ресницах — росинки.

Тоник не помчался за Римкой.

— Ты это что? — пробормотал он. — Правда?

— Что? — тихо сказала Лилька.

— Ну… это. Что Римка говорит.

Лилька мотнула головой:

— И ничего не правда… Я сказала, что ты… мне нравишься. Просто так.

— Ну вот, — в великой растерянности пролепетал он. — А я что…

Они стояли и молчали, наверное, минут пять. Тоник нагнулся и сердито царапал ногтями колено. Чтобы не смотреть на Лильку.

Потом он спросил:

— Чего это тебе в голову стукнуло?

— Что стукнуло? — откликнулась Лилька.

— Ну… что я… что ты сказала.

Лилька зачем-то потянула за ленточку косу, которая торчала вниз.

— Так… У тебя глаза красивые.

— Ненормальная, — сказал Тоник.

Тут уж он совсем твердо решил уехать, но колесо попало в щель деревянного тротуара. Тоник дергал и не мог вытащить.

— Дай, помогу, — сказала Лилька.

— Не лезь.

Она спросила:

— Ты за меня заступаться будешь?

— А кто тебя трогает? Придумываешь чепуху.

— Ну давай… давай в кино с тобой ходить.

— Мы в кино все вместе ходим, — не глядя на Лильку, сказал Тоник. — Тимка, я, Петька. Римка тоже ходит. И на речку — вместе. А зимой на лыжах катаемся. Знаешь, какие обрывы здесь…

Лилька вздохнула:

— Ты один никуда, значит, не ходишь…

— Хожу, — не без ехидства ответил Тоник. — Вечером за червями для рыбалки пойду.

— А можно мне?

«Ну, привязалась», — подумал Тоник и отрезал:

— Нельзя. Поймают.

Он сказал, что червей надо копать на соседнем огороде, у бабки Веры. Сама бабка старая, но у нее есть два взрослых сына. Они всегда говорят, что мальчишки воруют морковь. Если поймают, разбираться не станут.

Но Лилька не боялась опасностей. Она, оказывается, любила приключения больше всего на свете.

— Как хочешь, — ответил Тоник. — Мне что, жалко, что ли?

Вернувшись в свой двор. Тоник увидел Тимку, Петьку и Римку. Друзья сидели на крыльце и вопросительно смотрели на Тоника.

— Ну, Римка, это я тебе припомню, — мрачно сказал он.

— А я при чем? — заговорила Римка. — Она просила, чтоб ты пришел. Вот. Я и привела.

— Привела, — проворчал Тимка.

— Нет, чтоб с людьми посоветоваться, — сказал маленький Петька.

Римка прищурила желтые глаза и встала.

— Ну чего ко мне привязались? Я, что ли, влюбилась, да? Лилька ведь…

Тоник подскочил, как на горячей сковородке:

— Вовсе она не влюбилась! Не ври!

— Не связывайся ты с девчонками, Антон, — посоветовал Тимка. Петька укрылся за Тимкиной спиной и выразил свое мнение:

— Все они вредные.

— Я и не связываюсь, — вздохнул Тоник.

— Обормоты, — уныло сказала Римка.

Дома Тоник рассеянно бродил из угла в угол. Конечно, он решил никуда не ходить вечером. Только все равно вспоминалась Лилька. Вспоминался белый стебелек-одуванчика, который она наматывала на палец. Синие ленты в маленьких косах, которые торчат неодинаково. Ресницы с росинками…

— Ты чего сегодня скучный? — поинтересовалась мама, когда пришла с работы.

— Я не скучный, я задумчивый.

Он побродил еще немного и спросил:

— Мама, я красивый?

— Что, что? — удивилась мама. Посмотрела на него и вдруг весело сказала:

— Очень. В зеркало взгляни. Ты когда умывался?

Тоник снова принялся шагать из угла в угол: от фикуса до книжного шкафа и обратно. И чего Лилька к нему привязалась? Может, дать ей по шее? Но шея-то у нее, как стебелек одуванчика…

Тоник решил лечь спать пораньше. Только начало смеркаться, он пошел к постели. Хотел откинуть одеяло. Но почему-то не откинул, а полез под кровать. Вытащил оттуда жестянку с крышкой и детскую лопатку, которую они с Тимкой отточили, как саперную. Сунул лопатку за ремень. Вывел из чулана самокат…

В конце переулка, у зеленых ворот. Тоник постоял немного, чтобы собраться с духом. Потом повернул железное скрипучее кольцо и толкнул калитку. Хрипло залаял большой лохматый пес с грустной мордой и с хвостом, похожим на швабру без ручки. Тоник был знаком с этим псом.

— Бомба, — приседая, зашипел он. — Замолчи, балда.

Бомба замолчал и помахал шваброй. Тоник встал на завалинку, дотянулся до высокого окна и постучал три раза, как сказала Лилька. И поскорей отошел к калитке.

Лилька сразу выскочила на крыльцо: Тоник даже не успел сообразить, хотелось ему, чтобы Лилька вышла, или нет.

— Идем, если охота, — бросил он.

— Охота, — кивнула Лилька.

Когда они проникли на огород, сумерки уже сгустились. Снова повисла над крышами похожая на розовый шар луна. Стало прохладно. Пахло влажной землей. Белесый туман пластом лежал над грядами.

За маленькой бревенчатой баней у морковной грядки Тоник воткнул в землю лопатку.

— Здесь… А ты присядь. Твой сарафан с луны разглядеть можно…