Рассказы - [40]

Все замолчали. Президент отвернулся к окну.

— Я люблю великорусский народ, — с усилием произнёс он. — Но я не понимаю, откуда в нём эта тяга к обособлению. К обособлению ценой разрушения. Сначала бандит Ельцин разрушил Советский Союз, навязав нам беловежские соглашения…

— Ну, положим, с нашей стороны тоже нашлось, кому их подписать… — вставил своё Рабинович.

Президент сделал резкое движение шеей.

— Я не оправдываю Кравчука! — крикнул он. — Но тот получил по заслугам. И теперь сидит отнюдь не в президентской резиденции…

— Мне больше нравится, как белорусы обошлись со своим Шушкевичем, — усмехнулся Медведчук.

— Ну, так тоже нельзя, — немедленно подал голос Пинчук. — Законы должны соблюдаться. Кстати, как идёт подготовка к подписания договора?

— Плохо, — откровенно признался премьер. — Белоруссы готовы объединяться с Украиной, но боятся России. Не забывайте, они зависят от российской трубы больше, чем мы.

— Труба, труба… Всё упирается в эту проклятую трубу, — опять скрипнул зубами Кучма. — Любые наши инициативы, любые шаги — всё упирается в трубу. Что бы мы не делали, банде Ельцина достаточно повернуть газовый кран…

— Психология мелких лавочников, — с горечью сказал Медведчук. — Они просто всё проедают. Нефть, газ, никель, алмазы… Заводы стоят. Фабрики стоят. Корабли ржавеют на приколе. Помните, что они сделали с Черноморским флотом? Они тысячу раз обанкротились бы, если бы не трубопроводы…

— …из которых, между нами говоря, кое-что пропадает, — ехидно бросил Рабинович. — С неофициального благословения нашего горячо любимого президента, между прочим.

Президент невольно улыбнулся: он по-своему любил упрямого старикана, не боявшегося ни чёрта, ни дьявола, ни самого товарища Кучмы.

— Это, кстати, плохая политика, — недовольно заметил Медведчук. — Да, мы имеем лишние деньги. Зато банда Ельцина имеет с этого лишние пропагандистские козыри. Какой сюжет — хохлы, ворующие газ! А потом вы удивляетесь, что у московского посольства…

— Это была срежиссированная акция, — спокойно сказал Ющенко. — Обыкновенная провокация.

— Ну конечно, — ощерился Медведчук, — обыкновенный русский национализм. Ложный, фальшивый, феесбешной выделки. Но это понимаем мы. А как это аукается здесь? Украинцы видят по телевизору толпу у своего посольства в Москве. Украинцы видят эти плакаты… как там было?

— «Украина, отдай наш газ! Украина, возьми свой сахар! Нам надоел твой Кучма-интеграст! Украина, иди ты на…» — охотно процитировал Рабинович.

— Вот-вот, — поспешно перебил старика Медведчук: несмотря на стопроцентно пролетарское происхождение и тяжёлое детство, знаменитый организатор украинской тяжёлой промышленности органически не переносил мата. — Простой украинец это видит, и задумывается — а стоит ли жить в одном государстве с людьми, которые бросают ему в лицо…

— Кто там у нас простой украинец? Простых украинцев не бывает! — донёсся из коридора молодой весёлый голос. Через пару секунд и сам обладатель голоса появился на пороге залы.

— Здравствуйте, товарищи дорогие, — Дмитро Корчинский, по прозвищу «Провидник», бессменный руководитель Всесоюзной Комсомольской Организации, ослепительно улыбнулся, и пригладил непослушный вихор. — Что, опять строим козни против московской незалежности?

— Строим, строим, — добродушно прогудел Медведчук. — Вот решаем, как быть с трубой. Есть идеи?

— Есть, — чётко отрапортовал Корчинский. — Трубу послать на хер. Жить следует по-христиански. Нищенством и грабежом.

В зале как будто посветлело от улыбок.

— И кого же собирается грабить украинская молодёжь? — поинтересовался Президент.

— Надо отделить Крым, потом напасть на него, и уйти с добычей, — тут же отпарировал Корчинский. — Потом ещё что-нибудь отделить, и снова напасть. Донбасс, например.

— В Донбассе брать нечего, — буркнул Медведчук.

— Это неважно. Если есть намерение пограбить, будет и то, чего грабить, — Корчинский лихо закрутил смоляной ус. — Вообще, всё зло в мире от объективной реальности.

— Это у вас, товарищ Корчинский, получается субъективный идеализм, — начал было Пинчук, но Корчинский невежливо перебил его:

— А вы хотите посмотреть на человека, которому эта самая объективная реальность по енто самое место?

Президент резко повернулся.

— Что? Неужели? Получилось?

Сияющий Корчинский кивнул.

— Ага. Получилось. На пересылке. Они его в бронированном вагоне везли. Ну да что нам та броня…

— Вот как надо работать, товарищ Рабинович! — Президент грозно взглянул на старика. — Помните наш разговор? Вы мне что говорили? Невозможно, объективно невозможно… а наши комсомольцы, от горшка неделя… сделали!

— От горшка два вершка, — поправил Президента Рабинович. — И никакого бронированного вагона там не было.

— Не было, — легко согласился Корчинский. — А хорошо, если бы был. Наши ребята так надеялись… А так — обычная засада на шоссе. Они его тайком перевозили. Боялись, значит, народных мятежей. Эх, жаль!..

— Никаких мятежей не предвиделось… — начал было Рабинович, но тут в коридоре послышались шаркающие шаги.

— Мой любимый писатель, — тихо сказал Ющенко. — Всю жизнь мечтал… автограф… А у меня сейчас даже нет его книги.