Рассказы - [29]

Солнечный свет, едва пробивающийся сквозь бурую завесу воздушных корней, внезапно провалился в случайную прореху. Попрыгал по сонной речной воде, вспыхнул на никелевой пуговице, украшающей ширинку сержанта, перескочил на рябое лицо капитана, кольнул в глаз. Капитан свирепо сощурился и прижал ладонь к лицу, выпустив из рук весло. Капризная туземная лодка, давно дожидавшаяся такого момента, кокетливо повела кормой, разворачиваясь против течения.

Сержант-итальянец помянул вслух — негромко, но ответственно — непорочное лоно Святой Девы и взялся за шест. Лодка нехотя выровнялась.

Капитан в который раз подумал, как славно было бы раскатывать по этой речушке на катере с антигравом. Увы, законы воспрещали открытое использование земного оружия и транспортных средств в отсталых мирах. В случае поимки антиграв послужил бы отягчающим. Для контрабандиста со стажем это означало лишние пять-семь лет на какой-нибудь скверной планете. Куда более скверной, чем эта.

— Чьи тут земли? — спросил сержант, ловко орудуя шестом.

— Нгуэнго, — ответил капитан, напряжённо всматриваясь в береговую полосу. — Сейчас они должны нас заметить.

Тупоносая стрела с белым оперением — знак мирных намерений — вылетела из джунглей, клюнула борт, упала в воду. Из воды выскочила рыбина, пёстрая и некрасивая, как биография капитана. Рыба сцапала деревяшку и потащила в глубину.

— Хорошая примета, — заметил сержант, налегая на шест. — Наваримся.

— Не сглазь, — осадил капитан. — У нас ещё четыре ящика, и всё надо продать. Поворачивай.

Лодка пошла к берегу. Тёмная, зацветшая вода недовольно заколыхалась, оставляя на бортах следы тины.

Из-за бурой стены растительности показался туземец. Свистнув, он бросил сержанту верёвку.

Капитан осторожно ступил на хлипкие сходни, напряжённо вглядываясь в лесной сумрак. Оттуда, из глубины, доносился какой-то ритмичный шум.

Потом они шли через мокрые джунгли, воняющие корицей, баней и помойным ведром. Зеленоватая грязь звонко, с оттяжкой, чвакала под ногами. Сетка воздушных корней над головами уплотнилась, нагоняя темень. Зато шум впереди усилился. Капитан решил, что туземцы что-то справляют — может, свадьбу, а может, большую нужду.

Капитан шёл налегке. Сзади кряхтел сержант, нагруженный ящиком с бусами. Ящик был куда тяжелее, чем казался с виду. Увы, тяжесть была платой за безопасность. Простодушные дикари иной раз поддавались искушению прибрать товар за так, прихватив на память и шкуры продавцов. Поэтому ящик был сделан из неразрушимого материала. Зато его можно было дистанционно взорвать. После нескольких инцидентов туземцы сообразили, что лучшая война — это торговля.

Наконец, землян вывели на относительно светлое место, где воздушные корни над головой были срезаны. Местное рыжеватое солнышко, — маленькое, жгучее, крапивное, — жарило вовсю, так что в середине полянки было почти сухо.

Там-то и ждала гостей торговая делегация племени нгуэнго.

На циновке лежал — навзиничь, раскинув ноги и выставив вперёд большое, твёрдое на вид пузо, — местный вождь. Как все местные, он был маленьким, колченогим, смуглокожим. С шеи свисали мотки стекляруса, руки и ноги сверкали от бисерных браслетов. Даже причинное место было украшено бижутерией.

Вокруг толпились приближённые — тоже раскормленные, тоже увешанные стекляшками. Они держали в руках маленькие барабаны и трещотки, услаждая любимого руководителя шумом. Нгуэнго любили шум.

— Доброго прибытия, дорогой гость, — вежливо, почти как к равному, обратился вождь к капитану.

Шум тотчас прекратился. Приближённые почтительно попятились, освобождая место.

— И тебе доброго пребывания, дорогой хозяин, — столь же вежливо ответил капитан.

Капитан хорошо знал местные порядки. Поэтому он, оставив сержанта с ящиком за пределами освещённого участка, подошёл и лёг на приготовленную для него циновку. Нгуэнго считали, что обсуждать серьёзные вопросы следует именно лёжа.

Как обычно, разговор начался с обмена любезностями. У вождя родился третий внук от младшей дочери, это хорошо… Дожди в этом сезоне всё никак не кончатся, это плохо… Племя уичлимобо собиралось напасть на нгуэнго, но умные нгуэнго увидели это во сне, первыми напали на уичлимобо, убили много мужчин и захватили много женщин. Это хорошо… Женщины уичлимобо очень ленивы. Это плохо. Но они ласковые и любят мужчин. Это хорошо… Приготовлен свежий эликсир. Это очень хорошо… Но его мало, очень мало. Это очень, очень плохо… Да, это очень плохо. Поэтому нгуэнго придётся оставить весь эликсир себе, ведь нгуэнго очень слабые люди, и если на них нападут уичлимобо, они не смогут защищаться, а эликсир даст им силы. Ну, может быть, несколько капель нгуэнго готовы отдать дорогим гостям. Практически за бесценок. Всего лишь за ящик стеклянных бус. Нет, уважаемые гости не могут отдать ящик бус за несколько капель эликсира, ведь бусы — очень, очень ценная вещь. Лучше они пойдут к народу уичлимобо. Уичлимобо тоже умеют готовить эликсир. Уичлимобо отдадут весь эликсир за одну связку стеклянных бус, ведь они так любят стеклянные бусы. Ну, если уважаемым гостям так необходим эликсир, нгуэнго готовы пойти навстречу и отдать целых десять капель эликсира за один-единственный маленький ящичек бус…