Рассказы - [147]

— Бабой пахнечь, — стоящий в сторонке Сидорович повёл носом по воздуху. — Вкушшно.

Через пару секунд Влад тоже почуял тот же запах, что был в приглашениях — пока ещё едва заметный, но уже заводящий.

— От-тё-тё, — принюхался Ланшаков и пошёл на запах.

— Куда? — одёрнул его Швёдов, тоже водящий носом по сторонам.

— Пшол ты, — Валера сделал шаг в тёмные кусты, откуда шёл запах.

Швёдов ухватил Ланшакова за воротник и развернул к себе.

— Ты кому это сказал, Валерочка? — почти нежно спросил Саша. — Может, по ебальничку сначала оформим?

Уличный легко вскочил на ноги и отпрянул в тень.

Ланшаков развернулся. Аура взметнулась метра на три: за секунду-другую парень успел налиться адреналином под завязку.

Он не тратил время на разговоры, а просто засветил Швёдову в табло — неумело, но сильно. Саша поскользнулся в грязи, но не упал. Когда он выпрямился, над ним столбом стояла аура цвета пламени.

— С-сучонок мля, — прошипел он и ударил Сашу головой в лицо. Тот отпрянул и попытался двинуть Швёдову по ушам, но не попал.

— Та-ак, мужики, — сказал Влад. — У вас тут дела начались. Я пошёл. Удачи, — пожелал он непонятно кому и отступил в темноту.

Несколько мгновений за спиной слышались обычные звуки мужской драки: сипение, хрип, удары по мордесам, матюги и прочая хрень. Вдруг стало тихо — той нехорошей тишиной, когда обычная драка переходит в нечто большее. Слышалось только шлёпанье ног по грязи и прерывистое дыхание.

Потом раздался яростный вопль. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять: кто-то пустил в ход клыки.

Тогда Цепеш побежал, надеясь, что никто не ринется за ним следом: такое иногда случалось.

Он петлял среди могил, а запах рос, накрывал волной — сладкий, тяжёлый, крышесносный аромат самки в охоте, нужный для того, чтобы распалять самцов, заставлять их бросаться друг на друга, рвать зубами, убивать.

Влад зацепился брючиной за какую-то ржавую проволоку и упал — в нормальном состоянии такого бы с ним не случилось, несмотря на темень и слякоть. В падении ударился о железную оградку и ободрал себе бок. В этот же миг что-то коротко и сильно стукнуло в землю: Швёдов пустил в ход пистолет.

Потом всё утихло.

Цепеш кое-как поднялся, скользя в грязи. Остатки аромата ещё висели в воздухе — но на отвал башки его уже не хватало. Похоже, вампиресса выпустила в воздух всё, что у неё было запасено в прианальных железах… Он посмотрел на свои грязные ладони, вздохнул и вытер их о брюки. «Надо было тренировочные надеть», — рассеянно подумал он, и, пошатываясь, побрёл обратно.

Лежащие на мокрой земле тела выглядели не лучшим образом. Массивный Швёдов валялся в отключке возле утюгообразного памятника, вытянув вперёд руку с пистолетом. Похоже, на него кто-то напал сзади и вкатил дозу спокухи. Ланшаков картинно развалился в грязи — его цапнули за предплечье, а потом, уже обезволенного, от души отоварили по корпусу. У него была сломана пара рёбер и ободрана кожа на лице. Самое неприятное досталось Сидоровичу: у этого в брюшине застряла серебряная пуля. Но все трое были живы, хотя и не в форме. И хорошо — значит, автобус всё-таки не понадобится. Влад не любил возни с трупами.

Теперь надо было закругляться.

— Ну что? — спросил он в темноту.

— Сейчас посмотрим, — раздался из темноты женский голос. Уверенный и холодный.

Тени чуть сместились, и в истоптанный грязный пятачок осторожно вступила платиновая блондинка, дорого и вкусно одетая. На ноги красотки были натянуты прозрачные пластиковые чехольчики — от грязи.

— Привет, что-ли, — сказала блондинка.

— Привет, что-ли, — вздохнул Влад. — Как работа? Всё поёшь?

— Да. Недавно записали новый хит. «Сладкий мой бананчик» — слышал?

— Ага, слышал. Сегодня, когда ехал сюда. Крутили по «Авторадио». Кстати, псевдоним у тебя дурацкий. Кристина? Жозефина? Парфюмерная лавочка какая-то.

— Ангелина Аум. Да, не очень-то. Но сейчас мне выбирать не приходится. Меня раскручивает Москалюк, а он жёсткий менеджер. Скоро я от него уйду, там посмотрим… Как наш сын? — блондинка решительно сменила тему.

— Герка-то? Нормально, — не поворачиваясь к собеседнице, ответил Цепеш. — Недавно укусил меня в плечо. Выпил граммов десять. Растёт кровососик.

— Очень мило, — аура блондинки даже не шелохнулась. — Ладно, это всё хорошо, но надо дело делать. Эй, эй, эй. Кис-кис-кис.

Из-за ограды вышла кошка.

— Сколько ей? — Влад по-прежнему не смотрел на блондинку.

— Уже полгода. Вполне созрела.

— Ну да, созрела. Вонь-то какую подняла. У меня самого чуть мозги не отшибло.

— Я в своё время сильнее пахла. Да и сейчас могу, если что. Помнишь?

Цепеш предпочёл промолчать.

При свете лампы стало заметно, что зверёк — всё-таки не кошка. Скорее он напоминал маленькую скрюченную обезьянку с гибким хватательным хвостом и кошачьей мордочкой. Грязная мокрая шерсть торчала пучками, сквозь неё просвечивала розовая кожа. Под хвостом бугрилось голая, красная, как у павиана, задница.

Животное, осторожно переступая лапками, подошло к Швёдову, понюхало, потом фыркнула и брезгливо умыло мордочку. Потом перебралась к Ланшакову. У его тела зверюшка задержалась подольше, но в конце концов отступила, на прощание присев и помочившись ему на брючину.