Рассказы - [56]
После разгрузки вагонов локомотив протягивал несколько метров за перрон, и состав въезжал под сводчатый вырубленный в гранитной скале навес. Там он оставался долгие часы, уставясь в темноту пещеры глазницами пустых окон, в ожидании смены. Когда приходил долгожданный товарищ, поезд лениво покидал скальное убежище и уходил в мир жизни, в эпицентр бурлящих энергией жил.
Новоприбывший занимал его место. И опять станция погружалась в сонную дрему, укрывшись пологом туманов.
Тишину безлюдья нарушал только писк орлят в близлежащих расселинах да шорох сползающих в овраги осыпей…
Я очень любил эту горную обитель. Для меня она была символом таинственных рубежей, некой мистической границей двух миров, каким-то провалом между жизнью и смертью.
Всякий раз, как мне удавалось улучить свободную минуту, я, вверив Кремпач опеке своего ассистента, отправлялся на дрезине в Щитниски навестить своего приятеля Йошта. Нашу старую дружбу, зародившуюся ещё на школьной скамье, укрепили общая профессия и близкое соседство. Мы отлично сжились, и благодаря частому обмену мнениями стали удивительным единым целым.
Ответных визитов Йошт не наносил никогда.
— Теперь я уже ни шага отсюда не сделаю, — обычно отвечал он на мои укоры, — так уж и останусь тут до самого конца. — Ну разве здесь не прекрасно? — добавлял он после короткого молчания, окидывая восхищенным взглядом окружающий пейзаж.
Мое молчание служило согласием, и всё становилось как прежде.
Необыкновенным человеком был коллега Йошт, во всех отношениях удивительным. Несмотря на голубиную кротость и беспримерную доброту, в округе его не любили. Гурали, коренные жители польских Татр, предпочитали сторониться начальника станции, и, завидев его издали, спешили убраться подальше. Причиной тому была чудная слава, которую люди приписали ему неведомо за что. Местные жители считали Йошта «видуном», причём в отрицательном смысле этого слова. Поговаривали, что он предугадывает у ближних «привилегию смерти», будто бы видит на лицах обреченных следы её холодящего дыхания.
Сколько во всём этом было правды, не знаю — во всяком случае, я отметил в нём нечто такое, что могло пробудить тревогу в умах восприимчивых и склонных к суевериям. Особенно крепко засело в памяти следующее странное совпадение.
Был среди служащих станции Щитниски стрелочник по фамилии Глодзик, прилежный и добросовестный трудяга. Йошт очень его любил и относился к нему не как к подчиненному, а как к другу и товарищу по профессии.
Как-то раз в воскресенье, приехав как обычно с традиционным визитом, я застал Йошта в мрачном расположении духа; был он каким-то хмурым и угрюмым. На вопрос о причине отвечать поначалу не хотел, тут же изображая на лице беспечную мину. Тут как раз подвернулся Глодзик, который явился с каким-то донесением и ждал распоряжений. Начальник в ответ что-то пробормотал невпопад, ни с того ни с сего заглянул ему в глаза и крепко пожал шершавую натруженную руку.
Изумлённый поведением начальства, стрелочник ушёл, недоуменно качая большой кудрявой головой.
— Бедняга! — прошептал Йошт, проводив его скорбным взглядом.
— Почему? — спросил я, не понимая смысла всей этой сцены.
И тогда Йошт объяснил:
— Я видел дурной сон этой ночью, — проговорил он, пряча глаза, — очень дурной сон.
— Ты веришь в сны?
— К сожалению, тот, что приснился мне сегодня, типичен и никогда не обманывает. Этой ночью я видел старый дом с провалившейся крышей и выбитыми окнами. Всякий раз, когда мне снится этот проклятый дом, случается беда.
— Но какое отношение это имеет к стрелочнику?
— В одном из пустых окон я хорошо рассмотрел его лицо. Он высунулся из этой чёрной норы и помахал мне своим клетчатым платком, который всегда носит на шее.
— И что из этого?
— То был прощальный знак. Этот человек скоро умрёт — сегодня, завтра, в любую минуту.
— Страшен сон, да милостив Бог, — я старался его успокоить.
Йошт только вымученно улыбнулся и замолчал. Как бы там ни было, а вечером того же дня Глодзик погиб в результате собственной оплошности. Паровоз, обманутый его ошибочно поданным сигналом, отрезал ему обе ноги; стрелочник испустил дух тут же на месте.
Это происшествие потрясло меня до глубины души, и ещё долго после этого случая я избегал в разговоре с Йоштом вспоминать о нём. Наконец, примерно год спустя, я спросил будто бы без особого интереса:
— А с каких пор у тебя появились твои зловещие предчувствия? Насколько я могу припомнить, ты никогда раньше не проявлял подобных способностей.
— Ты прав, — ответил он; было заметно, что затронутая тема ему неприятна, — это проклятое свойство развилось у меня позднее.
— Прости, что докучаю тебе этим неприятным разговором, но я был бы рад найти способ избавить тебя от такого фатального дара. Когда ты впервые заметил это за собой?
— Около восьми лет назад.
— То есть год спустя после того, как ты приехал в эти места?
— Да, через год после моего перевода в Щитниски. Как раз тогда, в декабре, в самое Рождество я предсказал смерть тогдашнего деревенского старосты. История приобрела широкую известность, и через несколько дней меня наградили недобрым прозвищем «видуна». Гурали стали бояться меня как сыча.
Первое отдельное издание сочинений в 2-х томах классика польской литературы Стефана Грабинского, работавшего в жанре «магического реализма».Писатель принадлежит той же когорте авторов, что и Г. Майринк, Ф.Г. Лавкрафт, Ж. Рэй, Х.Х. Эверс. Злотворные огненные креатуры, стихийные духи, поезда-призраки, стрейги, ревенанты, беззаконные таинства шабаша, каббалистические заклятия, чудовищные совпадения, ведущие к не менее чудовищной развязке — все это мир Грабинского.
Стефан Грабиньский (1887–1936) — польский прозаик. Автор романов «Саламандра» (1924), «Тень Бафомета» (1926). В 20-е годы были изданы сборники новелл: «На взгорье роз», «Демон движения», «Чудовищная история» и др.Рассказ «Месть огнедлаков» взят из сборника «Книга огня» (1922).Опубликован на русском языке в журнале «Иностранная литература» № 3, 1992.
Первое отдельное издание сочинений в 2 томах классика польской литературы Стефана Грабинского, работавшего в жанре «магического реализма».Писатель принадлежит той же когорте авторов, что и Г.Майринк, Ф.Г.Лавкрафт, Ж.Рэй, Х.Х.Эверс. Злотворные огненные креатуры, стихийные духи, поезда-призраки, стрейги, ревенанты, беззаконные таинства шабаша, каббалистические заклятия, чудовищные совпадения, ведущие к не менее чудовищной развязке — все это мир Грабинского.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.