Рассказы - [5]
Представители еврейской общины Стамбула — банкир, держатель крупного пакета акций Вест-индской компании; оружейник, поставщик булатных клинков европейским армиям (секрет литья булатной стали хранился на Востоке, а европейские мастера изготовляли лишь рукояти); таможенник, чья семья придержала потомственные грамоты — бераты— на откуп морских и наземных таможенных пошлин; общинный казначей и главный раввин стамбульской общины — все они встречали прибывших в порту. Солидные бородатые вальяжного вида господа, они выглядели как челеби, зажиточные турки, только халаты подлиннее и черные островерхие испанского фасона шляпы — отличительный знак евреев Османской Порты, заменивший желтый тюрбан, на головах. Все как один безоружные. Немного поодаль от них новой партии товара ждала закупочная комиссия от гарема — двое черных евнухов из службы безопасности гарема, рыжий вертлявый еврей ашкеназской наружности и двое янычар, вооруженных болтавшимися у самой земли мамлюкскими секирами с полукруглыми лезвиями. Янычары стояли, широко расставив ноги, и спали на ходу от скуки. Увидев девушек, они оживились, но ненадолго. Лала почти ничего не видела из-за разъевших глаза слез, но ей показалось, что в рыжем еврее она узнала своего дядю, отплывшего в Турцию по торговым делам, когда она была еще ребенком, и не вернувшегося назад.
Респектабельные господа держались уверенно, стараясь ничем не обнаружить того, что покупательная способность общины сильно подорвана последними политическими событиями. Венецианский флот держит блокаду Стамбула, морской кордон выставлен при входе в город, враг у ворот, и община, как всегда, несет бремя военных расходов Турции плюс налог на блокаду в дополнение к постоянным налогам; еще и баш харадж — ежегодную подушную подать, и рав акчесы — налог на право иметь своего раввина, и еще многое другое. Выкуп пленных — важная заповедь, и для ее исполнения можно потратить деньги, скопленные на строительство новой синагоги, можно даже продать камни и балки, заблаговременно приобретенные для строительства. Но синагога уже возведена и недавно освящена внесением Торы в ее пределы, а вот кредиты на строительство не погашены и обрастают процентами. Ссуды хоть и получены от своих банкиров, но отдавать-то их все равно надо, а просрочишь, мало не покажется. Нынче евреи потеряли свои привилегии почти во всех ремеслах, турки научились не хуже них чеканить монеты и гранить драгоценные камни. Только в книгопечатании и во врачебном и аптекарском делах им все еще нет равных. Искусство врачевания — коварная вещь, чуть что не так, сразу — убийцы в белых халатах! Нищает община, еврейки уже не разгуливают по Стамбулу увешанные драгоценностями, в панбархате и парче средь бела дня, навлекая на себя зависть и на свой народ — гнев. А ведь однажды евреи Османской Порты чуть не погибли из-за их кокетства, но разве с женщинами поспоришь? А тут еще объявился мессия Саббатай Цви, как всегда, не вовремя, и провозгласил погромы Хмельницкого родовыми муками мессианской эры.
Казначей еврейской общины обращается через переводчика к запорожцам:
«Уважьте нас, достопочтенные казаки, мы же ваши постоянные клиенты, а постоянными клиентами надо дорожить, завтра вы снова привезете товар, кто знает, как сложится ситуация, в следующий раз мы пойдем вам навстречу».
«Никак не можно. Вон те (жест в сторону закупщиков из гарема) — плотют».
«Побойтесь Бога, помилосердствуйте, панове казаки, в два, в три раза, но не в пять же раз дороже за каждую девушку? Где это видано, чтобыцурка стоила так дорого, как лошадь?! Что в них хорошего, в этих девицах? Посмотрите, какие они замухрышки, заплаканные и перепуганные, худые, кому они, вообще, кроме нас, нужны?»
«Те говорят, худые — не страшно, мясо нарастет».
«Но они же не всех купят, вы же их знаете, отберут себе нескольких…»
Вперед выступает рыжий еврей, уполномоченный из гарема:
«Мы берем всех, кроме вон той (жест в сторону Лалы): она на ногах не держится, почему опирается на костыль, у нее изуродована голень, что у нее с плечом? Нам калеки не нужны. Мы — сераль, а не благотворительное общество, вы, — тычет указательным пальцем в лицо казначею, — известны своей благотворительностью, вот вы ее и покупайте».
Казаки: «Всех или никого. Мы продаем штучный товар, но оптом. Девушки в цене нонче».
Закупщик: «Калеку мы не покупаем, не навязывайте ее нам, за остальных платим полную цену».
Казак в овчинном тулупе: «Калеку уступим за полцены».
Казак в красном халате: «Да она же красавица!»
Закупщик, паясничая, декламирует на древнееврейском: «О, как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая». Переходит на украинский: «Она длинноногая, это некрасиво, к тому же сильно хромает. Кажется, одну ногу ей придется укоротить. И живот совершенно плоский, голодом, вы ее морите? С товаром надо обращаться бережно».
«На них провианта не напасешься».
Раввин: «Девочки, наверняка, ничего не ели, боялись нарушить кашрут, только овощи и фрукты…»
«А фрукты-то нонче дороги».
Раввин обращается к закупщику на джудесмо, языке турецких евреев: «Беньямин, послушай, ты же хороший еврей, несмотря на то, что поляк, нельзя продать девушек в гарем, подумай сам, там же их обратят в ислам».
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.