Рассказы - [6]
Закупщик: «Зато там хорошо кормят. Белокожие, блондиночки, рыженькие. Велено за ценой не стоять — брать товар. Сказали, ничего, султан обложит общину налогом на гарем. Ха, ха, скоро у вас будет новый налог!»
Оружейник и таможенник в один голос: «Почему у вас — у нас! Ты же один из нас».
Закупщик поворачивается и кричит казакам на украинском: «Вы только на них посмотрите, это я один из них!? Я приехал сюда нищим эмигрантом без кола и без двора, а они с меня во какие проценты за ссуду на дом выжимают! Это я один из них?! Это у меня, выходит, наследственные привилегии на откуп таможенных пошлин, на торговлю оружием, на черт знает что еще?! — Хмельницкого на них нет! Переходит на турецкий: А сейчас эти богачи хотят лишить меня честного заработка! Обращается к банкиру: Вот ты, заплати за несчастных пленниц, тебе же это раз плюнуть, для тебя же это гроши, выкупи их за свои кровные, подари им свободу, они так надеются, ну!»
Банкир: «Да как можно? Я сейчас при исполнении общественного поручения, на меня возложена ответственная миссия, я стою на страже общинных интересов, при чем здесь мои личные капиталы? Это не этично смешивать общественное и личное. И вообще, все мои деньги в обороте. На мелкие расходы нет наличных, только векселя. Жена месяцами не платит жалование прислуге — в доме совершенно нет денег.
Раввин: «Закон Торы не разрешает переплачивать за пленных, это можно только, когда их жизни угрожает опасность. В трактате Гиттин Вавилонского Талмуда сказано…»
Закупщик: «Так измените закон. Что, кишка тонка? Вот идет на вас мессия, он изменит. — К казакам через толмача: — Ну как, по рукам, господа казаки?»
Раввин: «Хотя в другом месте того же трактата высказывается совершенно противоположное мнение по этому поводу, любопытно, что Шульхан Арух…»
Как только завязался торг, Микита начал сильно нервничать, а теперь и вовсе распоясался, схватил гаремного закупщика за грудки, кричал ему в лицо: «Рассобачий жид, твое счастье, что ты здесь, в Турции, под защитой закона, а не то я тебя прибил бы, как собаку, да я таких, как ты…там…убирайся, недоверок, не для твоего гарема наши честные еврейки!»
Микиту оторвали от рыжего и отправили следить по накладным за погрузкой товара. Потея, с трясущимися руками, сходя с ума от волнения за Ривку, полуграмотный, он с трудом продирался сквозь кириллицу и арабскую вязь. Пять рулонов рытого бархата, десять штук альтабаса, що це такэ, а, вот, стриженый бархат, оксамит — это тоже бархат, восемь рулонов золотого бархата, нет, пять — золотого, откуда мне знать, какой из них рытый? Могилу я бы тебе вырыл, нехристь жидовская, ишь чего задумал, гарем! Порт погрузки, здесь написано Царьград, а здесь Истанбул — опять путаница.
Казаки с поклоном извинились перед закупщиком: мол, простите великодушно, многоуважаемый пане жид, молодо-зелено.
Через почти равные промежутки времени торг прорезал крик. Это Лала, наступив на искалеченную ногу, издавала звонкое девичье «ой-ой-ой», звук густел и переходил в тоскливый и страшный густой низкий рык раненого зверя. «Обопрись на меня, подруга, я маленькая, тебе будет легче» — предложила ей Циля на идише. «Ты мне не подруга», — отрезала Лала по-польски и развернула голову своим привычным движением, означающем чеканное «нет», но вскрикнула от боли в перебитой ключице.
Торжище гудело так, что посторонний мог бы подумать, что это митингует большая толпа. Турецкие евреи переговаривались между собой на ладино иджудесмо, гаремщики говорили по-турецки, и те и другие через толмача с казаками — на украинском, девушки между собой — на идише, казаки — по-украински: гомон прорезали реплики на польском, русском и арабском, древнееврейском, арамейском и испанском языках. К казакам подошел евнух и о чем-то тихо спросил. Все девственницы, — был ответ, — под гарантию.
Лала оставалась камнем преткновения. Седоусому в красном халате вздумалось полезть к ней в рот, чтобы показать покупателям ее здоровые зубы. Это было обычной процедурой при покупке рабыни, но он судорожно отдернул руку, вспомнил увечье, причиненное его подельнику.
«Не пытайтесь нам всучить калеку. Бракованный товар не для нас. Вот та маленькая, с красными пухлыми губками и курносыми большими пальцами ног, или вот эта, с грудью прямо под подбородком и усиками над верхней губой, — в самый раз. И та худенькая, в гареме ты быстро подернешься розовым жирком, как тебя зовут, Циля? «Стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные гроздья», — приплясывает, подняв руки над головой. — у нас ты сразу перейдешь в ислам и получишь новое имя, и эта, с ягодицами, как полные луны. «Округление бедер твоих, как ожерелье, дело рук искусного мастера». Хорош товар. А хромая нам не нужна. Что это у нее за борозды через все лицо, слезы прожгли?»
Раввин: «Не округление, Беньямин, а округлость. Мы читаем Песнь Песней по субботам, но вы, ашкеназы, только и знаете, что коверкать священные тексты».
Закупщик продолжает плясать: «Глаза твои голубые».
Раввин: «Не голубые, Беньямин, голубиные. Песнь Песней, глава далет, строфа алеф».
Казак: «Да она краше всех, а мы отдаем за гроши».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.