Рассказы - [3]
«Письмо турецкому султану» являет собой образчик сочной и вдохновенной нецензурной ругани. Так, к примеру, респонденты обращаются к султану: «Самого гаспида (черта) внук и нашого хуя крюк…» и далее: «Чорт высирае, а твоэ вiйско пожираэ». Происхождение этого уникального документа туманно— подлинника не сохранилось, есть только копия, да и та — поздняя. Кто писал письмо и писал ли его кто-то вообще? Было ли оно отправлено адресату? Сложные и, прямо скажем, неоднозначные отношения были у Малоросскаго гетмана с турецким султаном. Репина можно обвинить в исторической недостоверности, но патриотическая ориентация художника безупречна. Османская Порта всегда оставалась опасным и враждебным южным соседом России, и даже в мирные годы крымские ханы из рода Гиреев, вассалы Турции, совершали жестокие набеги на русские земли и угоняли в ясырь целые деревни.
Лала на казацком судне и за ней глаз да глаз нужен, того и гляди, бросится за борт. Казаки сдергивают с нее батистовую шемизетку с расшитым лифом, обнажив маленькие круглые груди с острыми сосками, и связывают блузкой девушке руки за спиной. Голый по пояс, рыхлый, неатлетического вида, крупный чубатый казачина с жирным загривком — он сидит на картине Репина слева в пол-оборота к зрителю — намотал Лалину косу вокруг ладони и сжал ее в кулаке, как возница вожжу. На картине рядом с ним на столе лежит колода карт. Казаки во время игры снимали рубахи — в рукава ловкие шулера умели припрятать картишку.
Не в картах дело, художнику писать обнаженное выразительное тело интересней чем одетое, и голый персонаж легко становится композиционной доминантой. Судно сильно качает, и Лале не удается сохранить равновесие. Казак вертит ее головой, прикованной к его ручище, и девушка задыхается. Пытку ужесточает застоявшийся запах конского пота и водочного перегара. «Не желала полюбовно, а сейчас ты нас желаешь?» Укротитель несколько раз толкнул ее голову вперед так, что получилось «да, да, да». А вот и «нет» — ему понравилась забава и он принялся мотать голову жертвы из стороны в сторону. «Кончай балаган, панночка заждалась своего жениха. Вот мы устроим ей брачную ночь!» Отрывистый смех пробежался по кольцу плотно обступивших Лалу и сменился нервной тишиной. Державший жертву на привязи всем своим видом вопрошал: ну, что дальше? Тишина тотчас наполнилась хриплым боевым кличем, как будто звал бравых хлопцев в атаку на ляхов центральный персонаж репинского полотна. Вот он, чуть правее центра картины нависает над писарем, немолодой матерый вояка с внешностью кошевого атамана, «Жидовки шьют себе юбки из поповских риз<…> Зашумели запорожцы и почуяли свои силы». Атаман делает шаг к жертве и, рванув на себя ее пояс, турецким обоюдоострым ханджаром рассекает плотную ткань верхней и тонкую нижней юбок. Казаки отпрянули и кто-то даже осенил себя крестным знамением. Свят-свят…нечиста сила. Русалка-оборотень, змея подколодная… Лала стиснула бедра и сплела колени и голени, тонкие напряженные пальцы ног усилили сходство нижней части ее тела с рыбьим хвостом. Она превратилась не то в русалку, не то в крупную змею, которой наступили на голову, и она всем телом пытается высвободиться.
Замужние женщины в ашкеназских общинах брили головы и носили парики, чтобы в момент опасности изнасилования сдернуть парик с головы. Лысая женщина представляла в те времена непривычное зрелище. Уродливая, больная, оборотень? Наивный защитный маневр охлаждал, бывало, похотливый порыв.
Лала движением таза привела в действие «хвост» и хлестнула им стоявшего ближе других второстепенного персонажа репинской вакханалии, смуглого, в красной папахе, задиристого на вид казака. Для этого ей пришлось спиной тесно прижаться к полуголому палачу, и тот с готовностью обхватил ее тонкую талию свободной рукой и, постанывая, принялся тереться брюхом о ее тело. Смуглый хватил девушку по щиколотке, она вскрикнула, отдернула ногу, «хвост» распался, и русалка исчезла. Хохот облегчения, качка и выпитое для храбрости свалили вояк на палубу. Хлопцы и тот, что держал жертву на привязи, попадали, держась за животы от смеха. Самый молодой, он стоит на картине слева, как бы в стороне от происходящего, — ему очень нравится своевольная цурка, но страх сплоховать перед дружками и оказаться мазунчиком сильнее — он тоже валится на пол, подползает к Лале и затыкает ее крик поцелуем. Поцелуй получается долгим и страстным. Девушка обхватывает его губы своими и видно, как она ласкает его язык своим, ее горло ходит ходуном как будто она жадно пьет воду. Улюлюканье, хлопки в ладоши, эй, мы тоже хотим, горяча жидовочка, оставь и нам, Андрий! Не отрываясь от Лалы, молодец пытается стащить с себя шаровары, он возьмет Лалу первый! Мешают сабля и колесцовый мушкет, бренчит притороченная к поясу фляжка, стесняет большой кожаный кошель, а поцелуй затягивается, и парень первым начинает проявлять признаки беспокойства. Он мычит все громче и громче, и это жуткое
