Рассказы - [37]

— Довольно, жена! — с достоинством останавливал её г. пастор. — У нас господин путешественник найдёт зато один из гигиеничнейших и вкуснейших обедов, какие можно найти где бы то ни было! Да, вкуснейших, потому что госпожа Люгер, я должен вам сказать, — одна из лучших хозяек в мире. Для того, чтоб убедиться в этом, достаточно взглянуть на её коровник.

— Ах, Иоганн, ты просто заставляешь меня краснеть своими похвалами…

— Не для чего краснеть. Скрывать следует только пороки, а никак не достоинства. Скрывать достоинства — это так же нехорошо и предосудительно, как и обнаруживать свои пороки. Не так ли, г. путешественник?

— О, несомненно, г. пастор!..

— Я попрошу вас взять ещё немного этого салата. Не правда ли, не везде можно встречать такой? О, почва Бонна — удивительная почва. Она ещё не исследована, как следует, но я уверен, что учёные, когда займутся, найдут в ней много разных солей! Я даже думаю, что под нею должны быть большие залежи минералов, — с таким трудом эта почва впитывает в себя влагу. Некоторые находят, будто почва Бонна несколько болотиста. Но это не так, благодаря минералам. Я уверен, что тут замешаны минералы!

— Я попрошу вас отведать вот этой рыбы и высказать своё мнение. Эта рыба водится в озере около Бонна и называется «караси», «Караси». Запишите, если хотите, название. В Бонне её готовят обыкновенно со сметаной.

— Что? Как вам нравится наша рыбка? Прибавьте, если хотите, ещё немножко сметаны. Ничего, это не вредит! Такой сметаны, я уверен, вы не найдёте ни в Париже ни в Нью-Йорке.

Словом, я наелся до отвала всевозможных редких и диковинных блюд, и тогда нам подали старого вина — «одну из старейших бутылок на свете».

— Она сохраняется уже четвёртый год! На ней появилась даже пыль! — пояснил г. пастор.

Мы запили всё это чашечкой кофе, сваренного так, «как умеет варить только пасторша».

— Это её секрет, которого она не открывает даже мне! — улыбнулся пастор.

Секрет, которого не знал даже г. пастор, отлично знал я. Это был кофе, сваренный с гущей, по-турецки. Я, конечно, мог бы тут же открыть секрет г-жи пасторши, но зачем разочаровывать таких милых людей?

— Теперь мы можем пройтись и осмотреть достопримечательности города! — сказал г. пастор, вставая из-за стола. — Советую вам взять вашу палку, мой молодой друг. Собаки Бонна, надо отдать им полную справедливость, одни из злейших в мире. Они разорвали на своём веку уже не одни панталоны. И если б ещё, к счастью, они не были несколько трусливы, это было бы величайшим бедствием для человечества. Итак, берите вашу палку и в путь — к достопримечательностям Бонна. Я уверен, вы не раскаетесь в том, что ради них пройдёте весь город! Прежде всего я покажу вам, конечно, нашу церковь. Одно из простейших, но тем-то и замечательных произведений архитектурного искусства. Она построена на пожертвования Людвига Крейцера Вы слышали, быть может, это имя?

— Нет… г. пастор… я не припомню…

— Жаль, что биографии таких людей не печатаются в больших газетах. Это было бы очень поучительно для юношества. Впрочем, вы могли бы, если б захотели ознакомиться подробнее с биографией этого замечательного человека, найти её в нашей газете… Номер… Да, да! № 6 за 1875 год «Боннского Еженедельного Телеграфа». Вы можете достать его где угодно, — мы ведь высылаем нашу газету gratis[19] во все музеи! Да, это был замечательный человек. Он мог бы послужить для мира примером добросовестности. В его колбасной лавке не было примера, чтобы обсчитали хоть на пять раппенов самого маленького мальчика. А колбаса, которую он делал, славилась на всю окрестность. Её брали с собой даже заезжавшие сюда путешественники! Но ни богатства, ни слава, ни обширные торговые дела — ничто не заставило его гордиться. Он был благотворителем всю свою жизнь: он никогда не продавал остатков, которые бывают при выделке колбас, а всегда все их отдавал бедным. Вот это был какой человек! Как вам нравится это создание архитектуры?

— О, г. пастор!

Во время речи г. пастора мы уже прошли весь город и стояли перед миниатюрной церковью с такой же колокольней.

— Нет, вы обратите внимание на простоту, как нельзя более гармонирующую с назначением здания. Не правда ли, какая глубина мысли? Зато колокольня прямо уносится в небо.

Я посмотрел и на маленькую колокольню, вышиною в 4 сажени, которая «уносилась в небо».

— Одно из высочайших зданий в Европе!

— Но, г. пастор, — невольно вырвалось у меня, — на свете ведь существует ещё и Эйфелева башня!

Вырвалось, — и я сейчас же пожалел об этом.

Лицо пастора приняло грустное выражение. Он с глубоким сожалением покачал головой.

— Да, вы правы, мой молодой друг! Эйфелева башня, действительно, выше боннской колокольни. Но я вас спрашиваю, мой молодой друг: к чему служит это огромное, бессмысленное сооружение, тогда как на нашей колокольне имеются даже часы? Да, если бы боннцы задумали строить у себя что-нибудь подобное Эйфелевой башне, я уверен, они бы построили нечто действительно заслуживающее внимания по своей полезной цели!

Кажется, пастор даже немного обиделся.

— Я с удовольствием показал бы вам внутренность нашей церкви, тоже замечательной по своей простоте: ничего, кроме дерева! Но, к сожалению, ключи у сторожа. А он вечно спит как сурок. Во всём мире вы не найдёте человека, который спал бы столько, как он! Это положительно замечательно, и я думаю показать его докторам, которые, наверное, возьмут его для демонстрации на какой-нибудь учёный съезд. Теперь мы пойдём осмотреть школу… Г. учитель! Г. учитель! — постучался пастор в запертую дверь.