Рассказы - [13]
— Сыграем партию в пинг-понг?
Голова у него как обкатанный речной валун — ни одного волоска, который мог бы преградить путь капле пота, катившейся по лбу к носу. Ему нет дела до моей усталости.
— Вставай!
— Я же только что пришел из наряда!
— Сыграем на пачку вафель и бутылку лимонада, — заманивает он.
Пепино знает личный состав отделения, как себя самого, знает, чем меня можно увлечь. Без сладкого я бы пропал.
— Две пачки вафель и лимонад! — взвинчивает ставку Сладек.
Так хвастать — это слишком. Я перемахнул через спинку кровати.
— А деньги у тебя есть? Ведь до получки далеко, — справляюсь я.
— Запомни, что я еще никогда ради пинг-понга не шарил по карманам, — парировал Пепино.
— Так чем будешь ты играть?
— Для тебя достаточно деревянной дощечки.
— Разделаю тебя с форой мячей в пятнадцать, — отвечаю я.
Я подровнял клин подголовника, заправил края простыни, затем расстелил одеяло и разгладил его, чтобы не было морщинок. Не постель, а тряпичное аэродромное поле! Под ногами что-то хрустнуло. Что это? Оказывается, я наступил на ошейник, который столько искал!
— Ну и кавардак тут у вас, — заметил с упреком кинолог.
Прикидывается, будто бы игра его уже перестала интересовать, словно матч уже закончен. В комнате действительно невероятный беспорядок. Такого в мотострелковом или каком-нибудь техническом отделении не могли бы себе позволить. Всюду валялись ошейники, поводки, простеганные учебные рукава; в книжном шкафу навалом лежали книги «Служебное собаководство», «Дрессировка собак для службы безопасности и воинских частей», «Энциклопедия пород» и другие.
— Вечером чтоб тут все сверкало, рядовой Дворжак! — ворчит Пепино, словно я один сотворил весь этот беспорядок.
— Есть! — отвечаю серьезно, затем торжественно сообщаю: — Посмотри, что я нашел…
С удовольствием выкладываю на тумбочку ошейник. На нем звездочка, которую Фула заслужила еще при моем предшественнике за десятое по счету задержание нарушителя. До сегодняшнего дня еще рассказывают о том, как она гнала по горам и долам того мужика. Нарушитель дался нелегко — он раздробил собаке кончик хвостового хряща. Сросся хвост плохо, изогнулся вправо, немного напоминая хоккейную клюшку.
— Давай, надо успеть до ужина! — поторопил кинолог.
— Пошли… — Я пропускаю Пепино вперед.
Перепрыгивая через три ступеньки, мы промчались по лестнице мимо дневального. Им был Матей Мелихар. Он из нашего отделения, тоже проводник служебной собаки. Временами у него возникает тик — дергается веко. Однажды, рассказывают, во время задержания и конвоирования нарушителя он так сбил последнего с толку, что тот вырвался от сопровождавшего, пытаясь удрать. Потом он утверждал, что Матей, подмигивая, дал ему знак бежать. В другой раз его побили в ресторане за то, что он подмигивал девушкам чужих ребят. Сейчас он собирался сдавать дежурство и пересчитывал магазины. Один у него оказывался все время лишним. Матей, Матей! Видать, у него с арифметикой нелады.
В комнате политико-воспитательной работы, где стоял стол, пахло табачным дымом. Пепино чертыхался. Он был закоренелый враг курения. Сейчас он быстро открыл все окна настежь. Глубоко вдохнув в легкие шумавский ветер, он потянулся за однокроновой монетой, в это время я закрепил сетку. Я выбрал орла. Монетка звякнула об пол, упала в щель между паркетинами, и прошло некоторое время, пока мы ее оттуда вытащили. Итак, начнем снова… Я шагнул к самодельному теннисному столу. Хорошая работа наших мастеров, которые из прессованной плиты изготовили теннисный стол и точно по правилам разметили его.
— Не говорил ли кто-то о деревянной дощечке? — напомнил я товарищу.
Я видел много раз, как он отбивает теннисный мяч, но сейчас не верил своим глазам. Он поднял стул за ножки и фанерным сиденьем спокойно отразил мою подачу, заработав очко.
— Принимай! — подзуживал он.
— Это все из-за сигаретного дыма! — оправдываюсь я.
Разделывал Сладек меня мастерски. Кто не видел, тот не поверит. Это виртуоз. Он мог бы выступать в варьете. Лупит стулом лучше, чем я ракеткой, подает спинкой, а принимает сиденьем. Я не успеваю поднимать пропущенные мячи. От полнейшего разгрома меня спасает дневальный. Матей наконец досчитал свои магазины и сейчас выкрикивал: «Приготовиться к ужину!»
— Во время построения будет проверка столовых приборов, — сказал Матей, поворачиваясь к нам спиной. Обидчивый, как и его дворняга. Моя овчарка не могла терпеть его собаку. Мне долго приходилось кормить ее на расстоянии, укрываясь за толстым стволом дуба, в то время как Альма была привязана на цепи с другой стороны.
Топот со стороны кухни возымел действие на Пепино. Он поставил стул на место и предложил:
— Доиграем после ужина!
— Только начал разыгрываться, — симулировал я разочарование.
Мы направились к столовой. На лестнице уже была давка. Стали в хвост очереди. Ирка Возаб разыгрывал из себя пирата. Ложку он засунул за голенище, как корсар нож, не хватало только повязки на глазу. Пепино наклонился к нему:
— Иржик, как думаешь, ковбойки уважают ковбоев?
Прежде чем Ирка успел ответить, его уже вытащил из очереди дневальный и послал за столовым прибором. В наказание все должны ждать. Это эффективное воспитательное средство. На голову провинившегося обрушивается ругань. Я тоже присоединяюсь:
Произведения современных чехословацких писателей посвящены нелегкому ратному труду пограничников, охраняющих западные рубежи ЧССР.Написанные в остросюжетной форме, они вызовут интерес широкого круга читателей.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.