Рассказы. Часть 1 - [37]

Некоторое время спустя фермер встал и начал бродить по дому. Каждая комната казалась дешёвой и убогой, бессмысленной борьбой за бессмысленную жизнь, и полный абсолютной безысходности и не в силах делать что-либо, фермер упал в кресло перед телевизором, способный лишь смотреть во тьму.

Наутро всё было в порядке. В праздничной, почти карнавальной атмосфере своей выставки он чувствовал себя обновлённым, почти счастливым. Фермеры, которые десятилетиями не вылезали из своих комбинезонов, явились в лучшей выходной одежде, в сопровождении семейств. Было довольно много вчерашних посетителей. Дела у маленького Джимми Хардстворта, чья небольшая стойка с лимонадом стояла возле дороги у въезда, шли отлично.

Тёмные эмоции и странные звуки предыдущей ночи отступили в глубины памяти.

Фермер был занят всё утро: собирал деньги, отвечал людям на вопросы. Приезжала полиция с представителями городских властей предупредить о том, что если он собирается продолжать, то ему следует купить лицензию, но он пустил их посмотреть на картофелину, после чего они притихли. Перед полуднем было затишье, и фермер оставил своё место возле въезда на дорогу, и пошёл через поле к небольшой толпе собравшейся вокруг картофелины. Он заметил, что многие кусты вытоптаны, а ноги многочисленных зевак разровняли его грядки. Завтра ему придётся взять выходной и позаботиться о ферме, пока она окончательно не пошла к чертям.

Взять выходной.

Необъяснимо, но он начал думать о выставке, как о своей работе, а ферма стала лишь помехой, с которой приходилось иметь дело. Его былая преданность долгу исчезла, как и былые планы на ферму.

Фермер посмотрел на картофелину. Она изменилась. Стала крупнее, чем раньше, более бесформенной. Выглядела ли она так, когда он раз видел её в последний раз? Он не обратил внимания. Картофелина всё ещё пульсировала, и её белая кожура казалась блестящей и слизистой. Фермер вспомнил, какой она была на ощупь, когда он её поднимал и неосознанно вытер руку о джинсы.

Почему возле картофелины он чувствовал либо отвращение, либо радость?

— Это нечто, не так ли? — сказал мужчина рядом с ним.

Фермер кивнул:

— Да, так и есть.

Той ночью ему не спалось. Он лежал в кровати разглядывая трещины на потолке, слушая тишину фермы. Прошло некоторое время, прежде чем он заметил, что слышит не тишину, а странный, высокий, плачущий звук доносимый тихим ветерком, развевающим занавески.

Фермер сел в кровати, оперевшись спиной на изголовье. Он внимательно слушал этот сверхъестественный звук, непохожий на всё что он слышал раньше. Звук нарастал и спадал с равной частотой, в ритме неотличимом от пульсации картофелины. Фермер повернул голову, чтобы посмотреть за окно. Ему показалось, что он видит в поле голубовато-белый в лунном свете, округлый предмет, и он вспомнил, что прошлой ночью его не было видно.

Она приближалась.

Фермер поёжился и закрыл глаза от страха.

Но звуки пронзительного плача, утешающие и успокаивающие, ненавязчиво убаюкали его.

* * *

Проснувшись, не позавтракав и не приняв душ, он вышел на улицу и направился в поле. Приблизилась ли она к дому? Он не был уверен. Но вспомнил плачущие звуки прошедшей ночи, и на его руках выступили мурашки. Картофелина определённо стала более бесформенной, чем раньше, её очертания — более искривлёнными. Если она приблизилась, подумал фермер, то и ящик построенный вокруг неё — тоже. Всё передвинулось.

Но это было невозможно.

Он вернулся в дом, поел, принял душ, оделся и отправился к съезду с дороги, где протянул между деревьями по обочинам цепь и повесил знак с надписью: «Закрыто на день».

Были дела, которые нужно было закончить: полить урожай, покормить животных, работа по дому. Но ничего из этого он не делал. Фермер сидел на маленьком ведре и разглядывал картофелину, заворожённый её пульсацией, в то время как солнце медленно поднялось до зенита, а потом опустилось на западе.

Мюриэл лежала рядом с ним молча, не двигаясь, даже не касаясь, но фермер чувствовал рядом её тёплое тело и это казалось правильным и уместным. Счастливый, он протянул руку и положил ей на грудь:

— Мюриэл, — сказал он. — Я люблю тебя.

А потом фермер понял, что это сон, несмотря на то, что он всё ещё был в нём, потому что за все тридцать лет женитьбы он никогда не говорил ей таких слов. Не потому, что не любил её, а потому что не знал, как об этом сказать. Мечта растворилась в реальности, комната вокруг него потемнела и постарела, постель стала большой и холодной. Фермеру осталось лишь воспоминание о том кратковременном счастье; воспоминание, которое дразнило его, мучило, и заставляло реальность настоящего казаться ещё более одинокой и пустой, чем как он думал, это могло быть.

В последнее время с ним что-то происходило. Депрессия выродилась в отчаяние, и временное перемирие, которое фермер заключил со своей жизнью, почти закончилось. Его поглотила полная безнадёжность, которая постепенно наваливалась с тех пор как умерла Мюриэл, и сил бороться с ней больше не было.

Его мысли обратились к картофелине, хотя у него не было сил даже выглянуть в окно туда, где она лежала в поле. Фермер размышлял о её причудливо меняющейся форме, о белой слизистой кожуре, о равномерной пульсации и понял, что даже мысли о ней заставляют его чувствовать себя лучше.