Рассказы. Часть 1 - [11]

— На снафф-фильм? На один из тех фильмов, в которых убивают по-настоящему?

— Не на фильм, — сказал Джимми. — Я не говорил: «фильм». Я сказал: «снафф-шоу». Это живое представление.

У меня внезапно пересохло во рту.

— Гонишь!

— Серьёзно. Я его видел. Прошлой ночью я был там.

— Должно быть, какая-то подделка, — сказал я. — Не может такого быть по-настоящему.

— Это по-настоящему.

— Я знаком с парнем, который видел один такой фильм, и он сказал, что на самом деле это дилетантская дешёвка. Он говорил, ты, возможно, сам слышал, что выглядело это фальшиво. Я хочу сказать, что если уж в фильмах, которые снимаются киностудиями, трудно показать смерть так, чтобы она выглядела реалистично, то у ребят без денег всё будет смотреться действительно плохо.

— Это не фильм, — сказал Джимми. — И не подделка.

Я смотрел на выражение его лица, на нём не было ни ужаса, ни отвращения. Был лишь неприкрытый интерес и то, что выглядело как возбуждённое предвкушение. Джимми был неглуп, и я осознал, что если ему казалось, что шоу было настоящим, то, возможно, оно и было настоящим. Неожиданно я понял, как мало знаю своего лучшего друга.

— Ну, — сказал он, кивнув на «Джип». — Можем не успеть. Давай.

Я покачал головой.

— Не думаю, что хочу туда ехать.

— Давай, — сказал он, — Ну же.

И я пошёл за ним к «Джипу».

Мы ехали молча. Я глазел в окно на безлюдные улицы Феникса, по которым мы неслись, направляясь к окраине города. На самом деле мне вовсе не хотелось на них смотреть. Я вспомнил, что когда нам с Джимми было по восемь лет, мы видели, как мальчика, который был ещё младше нас, сбил «Бьюик», у которого отказали тормоза. Машину швырнуло на трёхколёсный велосипед малыша, ребёнка выбросило на середину дороги и потащило дальше по улице. Его голова разбилась вдребезги о решётку радиатора. Меня, как и Джимми, тут же вырвало, а затем месяцами я мучился кошмарами. В школе я множество раз рисовал на листках бумаги это событие, и знал, что оно отразилось на нас и не оставило нас обоих равнодушными.

Несмотря на такие рассуждения, я чувствовал извращённый интерес к просмотру этого снафф-шоу.

Я был поражён, когда понял это, но мне действительно хотелось его посмотреть.

Городские постройки отдалились от дороги и стали более редкими. Закусочные сменились неоновым светом баров и массажных салонов. Мы двигались по участку дороги, который по-прежнему был безлюден, хотя формально находился в черте города.

Джимми подъехал к битком набитой стоянке перед низким розовым зданием. Цепочка белых ёлочных гирлянд украшала арку над перекошенной деревянной дверью, а поблёкший рисунок на стене здания изображал бильярдный кий и шар с цифрой 8. По обеим сторонам здания располагались пустыри, с находившимися там в изобилии перекати-поле и множеством кактусов. Джимми взглянул на меня.

— Взял бумажник?

— В переднем кармане, — сказал я. — Я ведь не растяпа какой-нибудь.

Мы вылезли из машины и по гравию стоянки пошли ко входу в здание. Джимми потянул дверь на себя и вошёл внутрь.

Рядом со входом, справа, стоял стол. На нём был металлический ящик для денег и две кипы бумажек, придавленных крупными камнями. Толстый бородатый мужик, похожий на Чарли Дэниелса[6] кивнул нам с другой стороны стола.

— Тридцать пять, — произнёс он.

Джимми вытащил из кармана две двадцатки, и мужик отдал ему пятёрку.

— Подпиши расписку, — сказал он.

Я тоже заплатил за себя, а потом стал изучать бланк, который дал мне мужик. Это был якобы официальный документ, который гласил, что я в полной мере осознаю, что сегодня вечером здесь происходит, и что я являюсь непосредственным участником. Я не понял, как такой документ можно было бы использовать в суде, но сообразил, что руководство клуба пытается запугать зрителей на случай, если они будут болтать о том, что видели. Я подписался на строчке в самом низу.

Мужик мельком взглянул на бланк.

— Адрес и номер водительских прав, — сказал он, отдавая мне его обратно.

Вдруг меня охватил страх, и я потерял уверенность в себе, но всё же вписал нужную информацию. За Джимми я проследовал в короткий тёмный коридор.

Мы вошли в большую, заполненную до отказа комнату. В центре помещения к стулу была привязана обнажённая женщина. Рот у неё был заткнут кляпом, а глаза дико озирались вокруг, будто искали как убежать. На белой коже были рубцы и большие кровоподтёки. Вокруг женщины, образовав неровный полукруг, тихо шаркая ногами, стояло тридцать или сорок человек, в основном мужчины, но были и женщины. Рядом со стулом на столе лежали пистолет, два ножа, отвёртка, молоток, ножовка и кусок провода.

Джимми и я молча встали рядом с остальными зрителями. Внезапно я почувствовал тошноту. По отчаявшимся глазам связанной женщины было видно, что она напугана до смерти. Её собирались убить. А все спокойно стоящие вокруг неё люди заплатили, чтобы наблюдать за тем, как она умирает.

Я уставился на свои ботинки, потом разглядывал необставленную комнату, считал трещины на потолке — лишь бы не смотреть в испуганные глаза обречённой женщины. Лишь раз я мельком взглянул в её сторону и увидел, как она дико извивается, пытаясь освободиться от оков, но верёвки были завязаны туго, а кляп прочно сидел на месте. Я быстро отвёл взгляд.