Рассказы - [72]

— Именно так и могло, — кивнул Эренграф. — А могло и иначе. Вариантов множество. Ах, мисс Трооп… — адвокат широко улыбнулся, — в этом-то вся и прелесть. Версия обвинения далеко не единственная, но прокурор, разумеется, этого не видит. Не хотят они смотреть дальше своего носа. Анализ вариантов вроде бы не их работа. А мы, мисс Трооп, их проанализируем, чтобы найти не просто альтернативный вариант, но правильный, идеальный вариант. Благодаря которому вы выйдете на свободу.

— Вы сама уверенность, мистер Эренграф.

— Не стану этого отрицать.

— То есть вы готовы поверить в мою невиновность.

— Безусловно.

— Рада это слышать. Я чувствую, что вы сможете добиться моего освобождения.

— Я очень на это рассчитываю. Полагаю, мы уже все обсудили.

— Осталась самая малость.

— Какая же?

— Ваш гонорар, — ответила мисс Трооп.

Вернувшись в свой кабинет и усевшись за стол, более напоминающий свалку, Мартин Эренграф вновь подумал о том, что судьба столкнула его с удивительной женщиной. Обычно его клиенты без особой охоты говорили о причитающемся ему вознаграждении, а уж сами никогда не касались этой темы. Но Эвелин Трооп, обладательница великолепных серых глаз, явила собой исключение из правила.

— Гонорары у меня большие, — пояснил ей Эренграф, — но деньги мне платят лишь в том случае, когда моего клиента оправдывают. Если вы не выходите на свободу, мы с вами в расчете. Мои расходы так и остаются моими.

— А если меня оправдают?

— Тогда я возьму с вас сто тысяч долларов. Должен подчеркнуть, мисс Трооп, деньги эти вы заплатите мне независимо от того, будет суд или нет. Я бы предпочел не доводить дело до судебного разбирательства. Но и в этом случае рассчитываю получить гонорар полностью.

Серые глаза долго смотрели на адвоката.

— Разумеется. Это справедливо. Если меня освободят, какая разница, что тому причина?

Эренграф промолчал. Потом клиенты часто затягивали другую песню, но до этого еще надо было дожить.

— Сто тысяч долларов — разумная сумма, — продолжила женщина. — Вполне разумная, когда на карту поставлены жизнь и свобода. Вы, несомненно, знаете, что таких денег у меня нет.

— Возможно, ваши родственники…

Она покачала головой.

— Я могу проследить свою родословную до Вильяма Завоевателя. Мои далекие предки сделали состояние на охоте на китов и торговле с Китаем, но последующим поколениям не удалось его сохранить. Однако, я не вижу проблем с выплатой вашего гонорара.

— Как так?

— Я — главный бенефициар Говарда. Я видела его завещание, из которого следует, что меня он выделяет среди прочих. За верную службу небольшая сумма отписана миссис Кеппнер, коллекция произведений искусства, скажу вам, значительная, отходит Леоне, а все остальное — мне. Возможно, что-то попросят благотворительные организации, но не слишком много. И хотя мне придется ждать, пока завещание вступит в силу, полагаю, я без труда займу денег, чтобы выплатить вам гонорар через несколько дней после моего освобождения из тюрьмы, мистер Эренграф.

— Вы очень скоро выйдете отсюда.

— А вот это уже зависит от вас, — улыбнулась Эвелин Трооп.

Эренграф улыбнулся, вспомнив ее улыбку, сложил руки домиком. Фантастическая женщина, сказал он себе, ради такой хочется своротить горы.

Впрочем, задача перед ним стояла не из легких. Байерстадта застрелили из револьвера Эвелин Трооп, свидетельница поклялась, что видела, как Эвелин застрелила его. Трудно что-то противопоставить таким уликам, но попробовать стоит.

Несколько дней спустя Эренграф сидел за столом, читая стихи Уильяма Эрнста Хэнли[4], который твердо заявлял, что человек должен быть хозяином своей судьбы. Зазвонил телефон. Эренграф отложил томик стихов, отрыл среди бумаг телефонный аппарат, снял трубку.

— Эренграф.

Несколько секунд он слушал, односложно ответил, положил трубку на рычаг. Широко улыбаясь, направился к двери, не забыв остановиться перед зеркалом и полюбоваться собой.

Не заехать ли ему домой, подумал Эренграф, чтобы поменять темно-синий галстук на галстук Кейдмонского общества, который он надевал по торжественным случаям. Но взглянул на часы и решил не транжирить время.

Потом, вспоминая этот момент, Эренграф задавался вопросом, а нет ли у него дара предвидения.

— Потрясающе, — Эвелин Трооп улыбнулась адвокату. — Естественно, я предполагала, что миссис Кеппнер лжет. В конце концов, я знала наверняка, что ее показания не соответствовали действительности. Но я была уверена в том, что она искренне заблуждалась.

— Никому не хочется думать о людях плохо, — покивал Эренграф.

— Вы, несомненно, правы. Кроме того, я ей полностью доверяла.

— Как и мистер Байерстадт.

— В этом и заключалась его ошибка, не так ли? — Эвелин Трооп вздохнула. — Дора Кеппнер прожила у него столько лет. Кто бы мог подумать, что она в него влюблена. Хотя, как я понимаю, когда-то у них была интимная связь.

— Оставленная ею записка позволяет сделать такой вывод.

— И, если я не ошибаюсь, он намеревался избавиться от нее… уволить.

— Содержание записки свидетельствует о значительном душевном расстройстве. Есть и другие записи, в тетрадке, что нашли в спальне миссис Кеппнер. Если исходить из них, миссис Кеппнер то ли спала со своим работодателем, то ли все это происходило лишь в ее возбужденном сознании. В последние недели ее отношение к мистеру Байерстадту изменилось. Или он действительно решил уволить ее, или опять же идея эта — плод больного воображения. И мы знаем, к чему это привело.