Рассказы - [47]

— Как вы думаете, почему они страдали?

— Ну, прежде всего, им, наверное, вообще неприятно было жить на пожертвования и в такой степени зависеть от них, — сказал Борис и Светлана согласно кивнула.

— Это вы так думаете! — горячо воскликнула Эдва. — А им это все равно. Им нужно только, чтобы их кто-то кормил, чтобы они могли продолжать изучать Тору и молиться!

Борис и Светлана почувствовали, будто их лизнули языки пламени старых идеологических пожаров, но были рады, что они так явно позиционировались на стороне своих новых знакомых.

Они продолжали посещать и свой ульпан при университете с религиозным уклоном. Никакой миссионерской работы с ними не велось, хотя их учительница была подчеркнуто религиозна. И тем не менее, когда значительное время было потрачено на изучение еврейских праздников, вначале воспринятое с интересом и энтузиазмом, в группе начал назревать бунт. «Нам было бы лучше лишний раз потренироваться на тему бесед с работодателями», — выразил общую претензию кудрявый инженер из Белоруссии. Группа поддержала его одобряющим гудением. Молоденькая учительница в платке и длинном до пят платье немного покраснела. Она не имела полномочий изменять программу, но обещала снестись с начальством. На следующем занятии, видя мрачные и скучающие лица учеников, учительница постаралась отбарабанить весь оставшийся религиозный материал, пообещав к следующему уроку подготовиться лучше для бесед о трудоустройстве. Это оставило у всех приятное чувство: здесь с нами считаются.

Их соседи по улице, тоже репатрианты, учившиеся в другом, светском, ульпане сообщили, что у них организована субсидированная экскурсия в Иерусалим. Остались свободные места, стоимость билетов — сущие пустяки. Они согласились и передали деньги. Рано утром в день отъезда, приготовив бутерброды, они отправились к месту сбора. Но там обнаружилось, что мест в автобусе не хватает. Оставалось только забрать деньги у Брахи, учительницы, организовывавшей экскурсию. Борис был поражен, он не мог ни вспомнить, ни предположить «там» такого обращения и такой организации. Неужели, чтобы с гарантией заполнить автобус, они пригласили лишних пассажиров на случай, если кто-то не придет?

— Это свинство, — глядя прямо в глаза пораженной Брахе, сказал Борис, получая назад деньги.

Произошло недоразумение, успокаивали Бориса соседи, соблазнившие их на эту поездку: то ли пришел автобус с меньшим количеством мест, то ли ошиблись в подсчетах. Но Борис уже слышал в толпе отъезжающих, что, видимо, захотели поехать ученики их ульпана, ранее отказавшиеся от поездки. Браха, в общем-то — ничего, говорили им соседи. Но Борис был непреклонен: «Ваша Браха — свинья, так не поступают с людьми». Светлана была расстроена болезненной реакцией Бориса больше, чем сорвавшейся поездкой.

Через две недели такая же экскурсия в Иерусалим организовалась и в их ульпане. Они уже сидели в автобусе, когда к изумлению Бориса и Светланы и здесь оказались лишние пассажиры. Руководительница ульпана, Хая, повязанная, как обычно платком, в платье с рукавами чуть ниже локтей, что не помешало ей, приподняв рукав, нервно поскрести под мышкой, не отпускала наполненный автобус. В смущении ходила она вдоль прохода, о чем-то долго договаривалась с водителем, уходила в другой автобус, и наконец, довольная собой, сообщила, что едут все, и сошла со ступенек. Светлана погладила руку Бориса, ласково глянула ему в глаза. Ей было видно, что он доволен и простил Хае публичное почесывание под мышкой и уже не так злится на Браху. «Ради одного праведника…» — улыбаясь, сказал он жене.

Знакомство с Верой закончилось скандалом. Оказалось, что она ждала у себя Светлану тем вечером, который они провели у Шифры с Моткой. Светлана вернулась от Веры мрачная и молчаливая, неохотно отвечала на вопросы Бориса о деталях беседы, но ему удалось выудить, что в разговоре в адрес его жены было выговорено слово «неблагодарность». Борис взвился, он понимал, что сдержанность Светланы объясняется ее нежеланием отказаться от надежды, связанной с «Распутиным» и радарами, но снести оскорбление, нанесенное жене, он не мог. Несмотря на слабые возражения Светланы, отношения с Верой были прерваны. Спустя несколько недель Вера через Амоса и Эдву сделала попытку примирения. Борис, тщательно взвешивая каждое слово, ответил, что высказанные Верой его жене претензии слишком обидны и несправедливы, чтобы сделать такое примирение возможным. Тем не менее, чтобы не выглядеть в глазах Амоса и Эдвы упрямыми и непримиримыми, через некоторое время они, воспользовавшись в качестве предлога близящимся днем рождения Веры, по почте послали ей поздравительную открытку. Двумя днями позже Вера зашла к ним в гости. Никто не упомянул о размолвке. В ходе очень сдержанной беседы, продлившейся чуть больше получаса, Вера рассказала, что «Распутин» потерял свое место и теперь и сам ищет работу. Больше с Верой они не виделись.

В обрастающей подробностями лоцманской карте отношений Бориса и Светланы с уроженцами и старожилами страны, в разделе Шифры и Мотки, числился подводный камень, о котором следовало помнить, и который нужно было осторожно обходить. В Шифре и Мотке не было и в помине непредсказуемости Веры, они были разными, но одинаково ровными и неэкспансивными людьми. Мотка был проще, в общем разговоре он выстреливал фразами, насыщенными оптимизмом и довольством жизнью.