Рассказы - [7]

Закончив свои дела в Париже и собравшись уезжать, комиссар отправился с одним из своих приятелей по службе в какой-то фешенебельный и дорогой дансинг. Здесь в вестибюле он нос к носу столкнулся с тем же заинтриговавшим его таинственным полицейским, очень сердечно и долго прощавшимся с какой-то хорошенькой черноволосой барышней, которой он обещал скоро вернуться.

Комиссар видел, как Глаус вышел из ресторана, а барышня вошла в зал. Французский коллега комиссара на просьбу последнего пригласить ее к столику отозвался с охотой. И скоро все трое сидели в уютном уголке дансинга.

Хорошенькая Ивонна даже без особой просьбы рассказала все, что знала о том, с кем она только что простилась. По ее мнению, он должен быть очень богатым человеком. В Париже он уже второй раз и, как и в первый, швыряет деньгами направо и налево. В первый свой приезд он получил какую-то экстренную телеграмму и примчался с ней сюда, чтобы разыскать ее, Ивонну, и провести с ней последнюю ночь. Здесь ее тогда не оказалось, и ему пришлось обыскать несколько ресторанов и баров, прежде чем он ее нашёл. Влюблен он в нее по уши…

— Я эту телеграмму на память о нем сохранила, — добавила Ивонна, — она у меня за зеркалом.

Воспользовавшись тем, что Ивонну пригласил кто-то на танец, немецкий комиссар сказал своему французскому товарищу:

— Очень бы мне хотелось взглянуть на эту телеграмму.

Когда Ивонна вернулась к столику, француз показал ей свой должностной значок агента, чем привел ту в настоящий столбняк, от которого она оправилась лишь тогда, когда сыщик пояснил, что от нее требуется лишь одно: отдать спрятанную у нее за зеркалом телеграмму.

Конечно, просьбу эту она немедленно исполнила.

На следующее утро германский комиссар уехал из Парижа. Телеграмма, так его заинтересовавшая, почти ничего не объясняла. Она гласила: «Немедленно возвращаться. Петерсен». Подана она была в Вильгельмсгафене.

Когда кёльнский комиссар явился к своему начальству с докладом о своей парижской поездке, он не забыл упомянуть и о странном полицейском, разъезжающем в парижских экспрессах, да еще в I классе.

Против ожидания, начальник кёльнской сыскной полиции почему-то очень заинтересовался этим сообщением, и, когда комиссар вытащил из кармана телеграмму, полученную от Ивонны, и начальник бросил на нее лишь один взгляд, он вскричал как ужаленный:

— Понимаете ли вы, что вам удалось узнать? Ведь это просто чудовищно!..

Комиссар смотрел на начальника с изумлением. Вместо всяких разъяснений тот вытащил какую-то папку, открыл ее и ткнул пальцем в одну из бумаг. Теперь пришла очередь ужаснуться и комиссару. Бумага содержала строгое предписание германского генерального штаба всем крупнейшим учреждениям тайной политической и сыскной полиции обратить особое внимание на работу иностранных шпионов, так как было уже установлено, что тем удалось выведать особо важные тайны германского военного флота и произошло это, главным образом, в Вильгельмсгафене. Немецкие агенты в Лондоне установили даже, что человек, называвший себя там Петерсеном, был одним из главных руководителей английского шпионажа, посвятивший себя исключительно морской разведке.

Кёльнское начальство немедленно командировало комиссара в Берлин с подозрительной телеграммой. Из Берлина тот вернулся с приказом кёльнской полиции отправить целую группу сыщиков в Вильгельмсгафен, где находился, еще наслаждаясь свободой, ни о чем не подозревавший человек, продавший врагу военные секреты, — вахмистр Глаус.

Снова поднялся целый вихрь, быстро следовавших друг за другом событий. Действительно, Глаус оказался там, в постоянной компании с Енике, полицейским Зуром и старшим сигнальщиком Элерсом. Агентам без труда удалось установить, что у всех четверых было гораздо больше денег, чем это можно было ожидать по их служебному положению и получаемому содержанию, что сигнальщик Элерс обставил себе квартиру так, что должен был на это затратить по меньшей мере несколько тысяч марок.

Кёльнские агенты начали следить за этой четверкой днем и ночью и обнаружили ежедневные визиты обоих полицейских на уединенную дачу. Держа свою слежку от местной полиции в глубочайшем секрете, агенты готовили решительный удар по шпионской сети.

И вот в одно прекрасное утро, на рассвете, Глаус и Енике были арестованы и поодиночке отправлены в тюрьму. Старшего сигнальщика Элерса арестовали прямо на корабле во время дежурства.

Комиссар из Кёльна, руководивший этой операцией, был прекрасным знатоком человеческой души. Задержанных полицейских он оставил в покое, а допросу пока подверг лишь одного Элерса, что и дало прекрасные результаты.

После часового допроса несчастный матрос сознался, что через посредство Глауса на непродолжительное время давал чертежи крейсера и книгу военных сигналов инженеру Петерсену. Долго после этого показания Элерс не мог от волнения выговорить ни слова… Комиссар ободрил его своим видимым участием и узнал далее от матроса, как орудовали оба полицейских, как они ловко оплели его сетью подкупов и уловок. Не забыл он упомянуть, как Глаус достал «инженеру» планы водоснабжения города, а Енике — чертежи укреплений гавани. Наконец, он горько, хоть и поздно, раскаялся в том, что после первого визита к нему Петерсена не доложил об этом своему командиру.