Рассказы - [6]

Повязка уже вернулась на место.

— Д-да, спасибо, — невпопад ответила девушка. Кажется, она не услышала, что ей сказали. Одноглазый вздохнул.

Его женщины крови не боялись. Беды окружали их с самого детства, поневоле привыкаешь.

— С вашего позволения, я пойду.

— Куда!?

— Домой, — легкое пожатие плечами. — Вам же советую посидеть на скамеечке и пешком дойти до дома. Вы ведь недалеко живете?

— Да, но…

— Таксистов, водителей станут опрашивать. Лучше дойти пешком, раз недалеко. Всего хорошего.

— Стойте! Вы вообще кто такой!

Мужчина уже уходил, поэтому легкой улыбки на его губах истерично закричавшая девушка не увидела. Ему показалось забавным ответить на ее вопрос. Правду.

— Лихо. Одноглазое.

Материнская вера

Своего совершеннолетия Мигель ждал с нетерпением. Во-первых, его сверстники уже четыре года как считались взрослыми молодыми людьми, некоторые даже надели рыцарский пояс и шпоры. Юноша считался дворянином, сыном повелителя маленького горного баронства в глухом уголке Пиренеев, и некоторое пренебрежение со стороны младших знакомых задевало его. Конечно, он знал, что представители его расы взрослеют медленнее людей, но все равно было обидно. Хорошо еще, никто не знает, сколько ему лет на самом деле…. Во-вторых, отец обещал начать учить его магии. Не обычным развивающим упражнениям, а истинному искусству, недоступному смертным. Единицы людей постигали начатки, Мигель же со временем постигнет полноту своих возможностей. Правда, отец говорил, что давно ушедшие родственники умели куда больше, и его знания ничтожны по сравнению с мастерством предков, но в последнее юноша верил слабо.

Самое же главное, та причина, по которой Мигель с таким волнением ждал очередного дня рождения — правда о своем появлении на свет. Отец обещал рассказать ему при совершеннолетии все, объяснить, наконец, почему никогда не говорил о его матери, упорно отказывался отвечать на вопросы любимого ребенка. Имя женщины, породившей наследника барона, никогда не звучало в замке, ее личность была окутана полнейшей тайной. Отец всегда держал данное слово…

Скромное торжество закончилось за полночь, немногочисленные гости из числа ближайших соседей разошлись по предоставленным им комнатам. Хозяевам на эту ночь пришлось потесниться. Замок не отличался размерами, но находился на практически неприступной скале и был хорошо укреплен.

Когда Мигель вошел в кабинет отца, тот стоял возле узкого окна-бойницы и неотрывно смотрел в ночь. Появление сына его не удивило, он знал все происходящее в замке, начиная от перешептывания гостей и заканчивая числом новорожденных крысят у Мамаши Мавританки, старейшей крысы. Последние пятьдесят лет барон откликался на имя дона Педро де Эспиноса-и-Каррера, владения он получил за услуги, оказанные королю Карлу. Святая Инквизиция не осмеливалась тронуть человека короля, доживавшего свой век в горной глуши, хотя при взгляде на стройную гибкую фигуру добровольного затворника мысли о смерти появлялись в последнюю очередь. Особенно у женщин.

— Скоро все это станет твоим.

Мигель удивленно вскинул брови.

— С какой стати, батюшка?

— С такой, что мой облик начинает вызывать удивление у окружающих, — дон Педро отошел от окна и уселся в кресло. — Люди моего возраста выглядят полными развалинами и подумывают о монастыре, а не об управлении землями и диких скачках по горам. Тратить же силы на поддержание иллюзии у меня нет желания. Вскоре я заболею, а через год тебе предстоит принять бразды правления. Впрочем, ты ведь пришел не за этим.

Сын согласно наклонил голову, ничего не сказав.

— Быть может, передумаешь? — в голосе отца послышалась безнадежность. — Правда тебе совсем не понравится.

— Я… я все-таки хочу знать.

Барон устало вздохнул.

— Еще бы. Хорошо же, слушай.

Наша раса ушла из этого мира. Мудрецы решили, что он слишком тесен для двух столь различных народов, и предпочли отступить. Борьба обещала стать слишком кровавой, победу же никто не гарантировал. Мои родители уходили в числе последних, когда нелепая случайность закрыла им путь. Из всей группы уцелел я один, молодой, почти ничего не умеющий ребенок. Поначалу у меня сохранялась надежда воспользоваться другими вратами переноса, их немало до сих пор существует по всему миру. Увы, они оказались запечатаны. Самое страшное, что я, кажется, оказался единственным саэром, запертом в брошенном мире, предпринятые поиски сородичей не принесли положительного результата. Почти две тысячи лет я странствовал по свету, но находил только давно оставленные следы былого величия…

Одиночество мучило меня. Жрецы и маги, носители тайного знания, всегда с радостью приветствовали наследника их ушедших учителей, но люди смертны… Пока что ты не в силах представить себе, каково видеть угасание друзей, терять тех, кто занимает место в твоем сердце. Да, у меня рождались дети, однако они почти не наследовали долголетия и магической силы, присущей их отцу. Хотя даже их мизерных способностей хватало, чтобы пользоваться славой великих чародеев, шаманов, целителей. Тем не менее, они умирали, мне же хотелось им иной судьбы.

За века, прошедшие с момента исхода, наша кровь перемешалась с людской. Нет такого человека, который не нес бы с себе частицу наследия саэра, кто в большей степени, кто в меньшей. И мне пришла в голову интересная мысль: что, если в ком-то мой народ возродился? Быть может, есть на свете человек, волей слепого случая вобравший в себя наследие моей расы? Ведь рождаются же у обычных людей дети с магическими способностями, пусть слабыми, ничтожными, не сравнимыми с силой их прародителей. В крайнем случае, если такой человек не найдется, его можно создать. Собрать носителей древней крови, из поколения в поколение сочетая их браком между собой, жить среди них, подобно чтимому патриарху. Со временем не появится ли среди них кто-то, не уступающий способностями мне, род саэра возродится, и мне уже не будет так одиноко.