Рассказ о господине Просто - [6]

Господин Просто! Я прошу вас выйти в эту дверь - вы мешаете мне закончить рассказ.

IV

Едва Господин Просто свернул за угол своей улицы, в дверь его дома позвонили. Отперла парадную дверь горничная и увидела на пороге девочку лет десяти, белокурую и длинноногую, в чистом переднике на синеватом платьице, девочку с двумя недлинными косичками и с голубыми глазами.

- Дядя дома? - спросила девочка.

- Никак нет, они ушли, - ответила горничная и добавила:? Войдите, Ниночка, быть может, они скоро вернутся.

Девочка вошла в подъезд и шагнула на ступеньку, затем на вторую.

Если бы можно было описать только косички девочки и её косоплётки поверьте, я ограничился бы тем: тугие скрещения собранных волос и индиговая окраска ленточек, немного выгоревших по краям и концам, но ещё совсем тёмных там, где складки лучатся из узлов - вот и всё: это почти гениально, как у Гомера - описание не Елены, а впечатления, произведённого ею на старцев. Но мы уже связаны другим: описанием ног. И здесь детская ножка узкая, в чёрной туфельке, не занимает всей поперечины ступенек, голень в тонком чулке худа - лицевая кость её торчит остро, и то, что выше колен, не намечается в складках платья. Но общее впечатление приводит к образу все той же, о которой речь была вначале: это её сестра.

Девочка уже в гостиной, под синеватым свеженьким платьицем, под передничком с воланами спрятано хрупкое тельце, с сидящим в сердце бесёнком, руки ищут что зацепить, в голове одно желание - напроказить.

Внимание привлекается перечной банкой в цветочном горшке и слабым человеческим писком: "Выпустите меня, выпустите". Сквозь крышку банки, из пробитых в ней для крупинок перца отверстий торчат бледненькие пальчики.

Взять банку нетрудно и недолго, но испуг оглушает сознание настолько, что нельзя сообразить, где находишься. Испуг может сжать сердце и бросить его сразу в четыре угла комнаты - в свет, под потолок, или во мрак на пол,он может одновременно погрузить как бы с головой в воду: шум в ушах и совсем другой зазеркальный мир. Зрение тогда не делит событий, оно воспринимает их итоги. И здесь оказались только: грохот да огромная чугунная труба на полу между круглым ореховым столом и пальмой, как водосточная, но с одной стороны заделанная наглухо и с решёткой на другом конце - из решётки высовывались длинные скрюченные пальцы и старческий хриплый голос произнёс оттуда:

- Нагнись ко мне, я тебе скажу два слова: не кричать же мне.

Испуга у девочки уже не было, было опять только любопытство, и она нагнулась. Она никак не могла знать заранее, что её косички упадут через плечи прямо в пальцы спрятанного в трубе человека.

- Ай! - с чувством боли вскрикнула девочка.

- Не кричи,- посоветовал человек,- это совсем не страшно, я никогда не подумал бы притянуть тебя за волоса, если бы у меня не было спешных дел.

О, милые люди - у вас милые характеры. Если сказано простое и рассудительное слово - может ли быть после него страшно или больно?

Девочка спросила:

- Чего же тебе надо?

- Мне нужно, чтобы ты донесла меня к своей бабушке,- ответил человек.

Тон его снова был убедителен вполне, но девочка засмеялась и посмотрела сначала на свои ручки, а потом на всю себя в зеркало - на трубу она не взглянула - она знала, какая большая эта труба.

- Разве я смогу вас снести: бабушка живёт далеко, а вы больше меня,сказала она.

- Не бойся,- снова ответил человек,- ты только иди, мы ещё посмотрим, кто кого понесёт.

И вместе с трубой вспрыгнул на голову к девочке: он не придавил её, а повис вертикально над нею и даже не прикоснулся к голове, но заделанный конец трубы стукнулся при этом о потолок так, что посыпалась штукатурка.

Девочка же заплакала: страшного всё ещё не было, но как пойти с такою трубой по улице? Это было свыше её представлений о допустимом. И одно шалить, но другое - быть замеченной в шалости.

Маленькое сердце её знало, что уже нельзя убежать и спрятаться, и плач был особенный, не в голос: только одна за другой крупные слезинки побежали через щёчки к губам и на воланы передничка.

На улице оказалось на самом деле очень просто: мы всегда преувеличиваем степень внимания к себе других. Скорее даже было такое впечатление от взглядов немногих прохожих: "в этом нет ничего удивительного - мы все носим на головах какие-нибудь трубы или другие вещи".

Больше внимания оказали просто подстриженные и неподстриженные тополя и липы, растущие вдоль тротуаров: они хотели, безусловно, скрасить или изменить очертания этой нелепой фигуры - девочки с чугунной трубой на голове, трубой вдвое её длиннее.

Но попробуйте сами поставить на свою голову такую трубу: вы увидите, как изменится ваш шаг - он будет неверен и корпус потребует ускорения движения. Годы здесь не помогут. "Десять лет, десять лет!" - не восклицайте. Сорок также беззащитны, как и пять и двадцать. Скорее, скорее!

С горки в ложбинку, из ложбинки на горку, по узкому тротуару, по широкому, мимо сада, мимо булочной, мимо колбасной, мимо церкви, мимо кондитерской даже и магазина игрушек - нигде не остановиться, ни о чем не подумать - скорее!