Рассказ о голубом покое - [18]

Шрифт
Интервал

Как и никто не услыхал ответа Данилё Казакофа, как и никто не заметил, что возле «Конкордии» остановился автомобиль, притаился за поворотом, — откуда влево дорога в Кастелламаре, к Неаполю, — и потушил огни.

Вялым треньканьем продребезжал звонок: Микеле лениво напоминал об ужине; вечер спускался с мокрых деревьев. 

Глава восьмая.

Ex oriente lux

Фрау Берте нездоровилось, и господин советник к ужину явился один.

Княгиня поманила его пальчиком и на ушко спросила:

— Он нашёлся?

Советник твёрдо ответил:

— Княгиня, при всём моём уважении к вам… Но я должен сказать: это величайший преступник. Под личиной порядочного человека он…

Но бурю вещающим шопотом перебила княгиня:

— А я вам говорю, что это гнусная клевета! Когда он придет…

Советник, негодуя, выпрямил свой хохолок:

— Он не посмеет явиться, — и господин советник поспешно удалился, господин советник перестал уважать княгиню: он не забыл, как днём сверлил его двойной подбородок, и господин советник помнил, что в это время Herr Рисслер докладывает соррентийской квестуре о появлении агента Коминтерна.

Один за другим появлялись пансионеры, табльдот заполнялся, но каждый пришедший молча занимал своё место, молча придвигал к себе прибор: мужья точно конвоировали жен, жёны старались не глядеть на мужей, фрейлейн Бетти Килленберг с отвращением одёрнула юбку, когда близко мимо неё прошла фрейлейн Альма Брунн. Кнут Сильван, как некогда ботаник Екбом, в уединении мял хлебные крошки, ни одним словом, ни одним звуком не потревоженная тишина плотно охватывала пригнувшиеся спины, нахмуренные лбы, крепко сжатые губы.

И снова на цыпочках Микеле разносил суп, и опять было похоже на то, что все в заговоре и только ждут урочной минуты,

И при всей своей выдержке первым вскочил господин советник, первым нарушил тишину тревожным, предостерегающим визгом:

— Он!

В дверях, улыбаясь, как в первый день своего появления, да, улыбаясь, широко, приветливо, словно переливалась через край и не могла удержаться в пределах своих огромная человеческая радость, Данилё Казакоф звонко приветствовал всех:

— Bonsoir!

И шёл к своему месту, и налево и направо раскланивался, и направо и налево рассылал улыбки — лёгкие, беззаботные.

Шорох прошелестел по столикам, — тут вздох, там едва удержанный крик, здесь заглушенное восклицание, — и тотчас стих, и ещё тяжелее нависла тишина.

Данилё Казакоф спокойно развернул свою салфетку.

И в насторожившейся тишине через все столики, поверх всех плеч и голов пронёсся срывающийся голос княгини, голос отчаяния и мольбы.

— Мсье Казакоф!.. Неужели… это правда, что вы?..

По столикам затряслись тарелки, столики сдвинулись со своих мест, спины откинулись, рот мистера Тоблинга раздвинул свой квадрат, хохолок господина советника затрепетал, как петушиный гребешок перед боем, мадам Бадан до макушки ушла в лорнетку.

Данилё Казакоф отложил в сторону нож и вилку, неторопливо вытер губы и встал:

—Моя дорогая княгиня…— начал он и умолк: из боковой двери, из коридорчика выскочил Пипо Розетти, взволнованный, встревоженный, и ещё на ходу звал Пипо Розетти перекрученным голоском: «Сеньор Казакоф, извините… на одну минуточку», — и Пипо Розетти сунул Казакофу какую-то бумажонку.

Данилё Казакоф развернул её, глянул и расхохотался.

Он хохотал долго, он хохотал вкусно, он хохотал неудержимо.

Господин советник оторвался от своего столика.

— Княгиня! Вы видите? Он издевается над нами!

— Молчите вы! — насмешливо крикнул ему Данилё Казакоф.— Вы… марбургский краб. Пощупайте-ка свой лоб! — и обернулся к Пипо Розетти…— Милый сеньор Розетти… Скоренько, скоренько… Передайте тому господину… Слышите, тому господину, что господин Казакоф от души поздравляет его… Что господин Казакоф желает ему счастливого пути. Ему… и не забудьте, не забудьте только, и его подруге… Слышите, и его подруге! А теперь…— обратился он к княгине, — я к вашим услугам — и подошёл к её столику и низко пригнулся к её руке с продолжительным, нежным, почтительным поцелуем, — и княжеская грудь облегчённо вздохнула, и опять браслеты запели о вернувшемся счастье.— Но только на одно мгновение, княгиня… Я должен хотя бы немного прийти в себя… после вашего скорбного вопроса.

Данилё Казакоф сидел и молчал, молчал сторожко, точно к чему-то прислушивался. А когда за окнами близко рявкнул автомобильный гудок, раз, другой и третий, не то прощаясь надолго, не то вызывая, скорее, и загудел мотор и прошумел, уносясь далеко, далеко, невидимый автомобиль, — Данилё Казакоф беспечно, мальчишески вскочил на ноги:

— Теперь я к услугам… Всех! Всех! Итак, я должен ответить на прямой вопрос. Я вижу, вы все в волнении. Но прежде всего: да здравствует счастливый конец удачно завершённого дела! Но прежде всего, дорогие мои друзья…

— Здесь нет ваших друзей! — затрясся господин советник.— Здесь не московские отбросы. Здесь люди общества.

— Господин Арндт, если не ошибаюсь, вы депутат. Вам знакомы парламентские обычаи. Укажите вашему соседу на всё неприличие его поведения, — мягко попросил Данилё Казакоф.

—Да перестаньте же! — прикрикнула княгиня и навеки отвернулась от господина советника.— Мсье Казакоф, я вас умоляю продолжать, сердца ваших друзей открыты для вас.


Еще от автора Андрей Соболь
Человек за бортом

Это — первое за 75 лет переиздание прозы Андрея Соболя (1888–1926). Современники высоко ценили автора. Он нашел неповторимый тон, стиль, сюжеты, чтобы рассказать о трагических судьбах людей в революционную и послереволюционную эпохи. Читатели найдут удивительные предвосхищения булгаковских дьявольских мотивов и сродство с прозой Бабеля и Алексея Толстого о Гражданской войне. В отличие от них, Соболь был эсером с довоенным стажем и, принимая революционную действительность, не смог пережить ее жестокость.Перед нами очевидный случай незаслуженного забвения писателя.


Княжна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мемуары веснущатого человека

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Когда цветет вишня

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Человек и его паспорт

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Осеннее равноденствие. Час судьбы

Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.


Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.