Рассекречено внешней разведкой - [4]

О том, как воевал Стеннес, в германской армии ходили легенды. Но при всем его бесстрашии, как ни странно, воевал он без ненависти. Был случай, когда британцы после очередного боя бросили на простреливаемой со всех сторон ничейной земле двух своих убитых офицеров. По приказу Стеннеса его солдаты соорудили трехметровый дубовый крест — настолько тяжелый, что поднять его можно было только вчетвером. Под прицелами неприятеля сорвиголовы из роты Стеннеса выползли с крестом из окопа, дотащили его до места гибели англичан и, вырыв могилы, похоронили павших.

И это при том, что в кайзеровской армии роту Стеннеса — свои же — называли не иначе как «кучка бандитов». Рота отнюдь не была штрафной, но в нее почему-то откомандировывали самых недисциплинированных солдат. Самых строптивых из них располагало к Стеннесу то, что он никогда не был слепым исполнителем приказов, а умел мыслить самостоятельно. Не случайно он заработал на фронте еще один псевдоним — «и.и.». Эта пометка в секретных характеристиках для служебного пользования начальства означала «неудобный подчиненный».

Ну а «кучкой бандитов» его солдат называли все же в первую очередь за дерзость вылазок, в которые Стеннес лично водил небольшие группы в полторы дюжины человек. В период позиционной войны в нем обнаружились уникальные способности организатора фронтовой разведки. Из ночных рейдов он никогда не возвращался без «языка» или ценной информации, к которой, кстати, не всегда прислушивались штабные офицеры. Перед сражением под французским городком Лос Стеннес выяснил, что англичане готовятся к газовой атаке. Начальство отнеслось к его докладу скептически. В результате только тот полк, в котором служил Стеннес, оказался готов к команде: «Газы!» — и только он сумел удержать позиции.

В одном из боев осколок камня после разрыва снаряда угодил ему в висок. С тех пор он уже не мог носить каску: от боли раскалывалась голова. Всего ранений было четыре. И некоторые доброхоты-завистники начали поговаривать, что после них Старик уже не тот. Что, мол, слабо уже ему в разведку. Подначивая, ставили на кон ящик шампанского. А он спокойно уходил в ночь и вскоре возвращался с пленными. Шампанское в итоге пил тот, кто рисковал…

Домой он вернулся с шестью боевыми наградами, среди которых были «железный крест» 1-й степени и «рыцарский крест с мечами». Позже награды постигнет печальная участь. Эти знаки воинской доблести не посмели бы осквернить ни французы, ни англичане, не раз державшие Стеннеса в створе прицела. Но это сделают эсэсовцы, когда Гитлер придет к власти. Они ворвутся в дом Стеннеса, чтобы арестовать его по личному приказу фюрера, но, не застав хозяина, изобьют служанку, а ордена побросают в ведро. И поочередно справят в него нужду. (Когда известный представитель прусского юнкерства барон фон Ольденбург-Янушау узнает об этом и, возмущенный, примчится, с докладом к президенту Гинденбургу, то генерал-фельдмаршал, бывший в конце первой мировой фактически главнокомандующим кайзеровской армией, оборвет собеседника: «Чепуха. Такое в Пруссии невозможно».)

В первый раз Стеннес увидел Гитлера в марте 1920 года в Берлине в доме графа Эрнста цу Ревентлова, куда приехал обсудить кое-какие дела. С разговором пришлось немного повременить, поскольку граф был занят приемом другого посетителя. Графиня, поприветствовав Стеннеса, сказала:

«Мой муж беседует сейчас с одним человеком из Баварии, который станет новым Мессией — по крайней мере, так говорят в Мюнхене. Хотите взглянуть на него? Это удобней сделать здесь». Графиня чуть-чуть отодвинула край тяжелой дверной занавеси. Из-за портьеры на Стеннеса излился будущий «свет в окошке» для всей Германии. Излился, надо сказать, тускло и уныло.

«М-да, — произнес Вальтер. — А в парне-то ничего особенного. Он не выглядит ни Мессией, ни даже лже-Мессией».

Таково было первое впечатление.

Чуть позже, в том же году, Стеннес и Гитлер познакомились в мюнхенском салоне. Хелены Бехштайн. Эта фамилия (как «Бекштейн», марка музыкального инструмента) знакома сегодня, даже более, чем историкам, тем, кто увлекается фортепьянной музыкой. Муж фрау Бехштайн, фабрикант, был рояльных дел королем. Но отнюдь не любовь к музыке сводила собиравшихся в салоне влиятельных персон. Стеннеса и Гитлера представил друг другу все более симпатизировавший национал-социалистам генерал Людендорф — со времен первой мировой идол германского офицерства. Разумеется, до союза с дьяволом было еще далеко. Но Людендорф подталкивал к нему Стеннеса, выражая надежду на то, что он с Гитлером поладит.

Со временем они стали общаться. Когда Гитлер останавливался в Берлине, оба часто завтракали вместе в отеле «Сан-Суси» на Линкштрассе. А послеполуденный чай пили втроем: Вальтер приходил со спутницей. Позже Стеннес вспоминал: «Он говорил без пауз о делах, которые наметил свершить. И, надо заметить, он действительно сдержал почти все обещания. Спустя пятнадцать лет, в Китае, я часто·читал в газетах про те вещи, о которых он говорил нам за чаем».

Было ли вовлечение Стеннеса в сферу влияния Гитлера неизбежным? Думаю, нет. Но оно было вполне объяснимым׳. Придя с фронта, Стеннес вдруг с ужасом осознал, что война для Германии не закончилась. Она превращалась в гражданскую. И хотя на ней не было фронтов, повсюду возникали спорадические очаги волнений и мятежей. Но, помимо внутреннего врага, которого Стеннес видел, прежде всего, в коммунистах, оставался и враг внешний. Часть Германии, по условиям Версальского договора, была оккупирована войсками союзников. Флаг Королевского британского военно-морского флота развевался над Рейном. На Германию постоянно оказывалось внешнее давление, чтобы добиться еще большего ее национального унижения и изоляции. Для Стеннеса все это стало войной на два фронта.