Рассекречено. Правда об острых эпизодах советской эпохи - [18]
Вот эти-то матерые «газетчики» и поймали в свои сети «юношу бледного со взором горящим»: «Мысль о возможности покушения на Войкова, — писал Коверда в 1984 году, — поднималась в моих беседах с Павлюкевичем и Яковлевым все чаще и чаще, и в конце концов, к началу 1927 года, я выразил желание совершить это покушение. Павлюкевич согласился предоставить необходимые средства, а Яковлев должен был оказать содействие в организации покушения». Средства — 200 злотых, содействие — врученный есаулом пистолет с десятком патронов. Итак, за выстрелами Коверды стояли конкретные люди, но не монархисты: гимназист-недоучка стал орудием в руках ошметков савинковской организации, оставшейся без покровителя, организатора и финансиста, которой это убийство было насущно необходимо, дабы доказать свою полезность и нужность потенциальным работодателям — мы тоже что-то можем!
Из обвинительного акта: «…Посланник СССР Петр Войков… прибыл на главный вокзал для встречи возвращавшегося из Лондона через Берлин полномочного представителя правительства СССР в Лондоне Аркадия Розенгольца. …Оба вышли на перрон к скорому поезду, отходящему из Варшавы… В тот момент, когда посланник Войков с Розенгольцем находился около спального вагона этого поезда, раздался револьверный выстрел, направленный в посланника Войкова. Стрелял неизвестный мужчина. Войков отскочил, бросился бежать; нападающий стрелял ему вслед, в ответ на что Войков вынул из кармана револьвер, обернулся и несколько раз выстрелил в нападавшего, затем стал падать… Нападавший, увидев приближавшуюся полицию, по требованию которой он поднял руки вверх и бросил револьвер на землю, отдался добровольно в руки полиции, заявляя, что он — Борис Коверда и что стрелял, желая убить Войкова в качестве посланника СССР, дабы отомстить за Россию, за миллионы людей».
Итак, исполнителя обеспечили оружием, базой, явками, сведениями об объекте. Сам он — под предлогом получения визы в СССР — посетил советское представительство, на месте оценил его систему безопасности и, главное, вблизи присмотрелся к своей «мишени» — Войкову. Теперь не спутает…
Вывод Коверды в точку исполнения поражает своей четкостью: приобретя перронный билет, экс-гимназист возник на перроне день в день, час в час и минута в минуту с объектом. Поразительная проницательность! Ведь о том, что Войков непременно прибудет на вокзал для встречи с коллегой, в Варшаве знали только очень компетентные граждане — по долгу службы. Телеграмма, извещающая о проезде Розенгольца через Варшаву, была получена в советском полпредстве лишь накануне вечером, в 22 часа, о ее получении, как следует из документов, «знали только ближайшие помощники покойного посла». Потому «представляется возможным констатировать, — заявили представители советского полпредства, — что за послом Войковым или было устроено специальное организованное наблюдение, или же что убийца был заранее уведомлен какими-то посторонними источниками о предстоящем проезде Розенгольца».
Необычно и поведение стрелка. Перед ним сразу две значимые мишени — еще и Розенгольц! Но он, не соблазняясь возможностью смахнуть с доски сразу две фигуры, дисциплинированно валит лишь заданную. А ведь для любого борца с большевизмом Розенгольц куда «вкуснее» Войкова: он много выше него в большевистской иерархии, поскольку не только полпред в Лондоне, но и еще руководитель тамошней резидентуры Разведупра РККА, бывший член Реввоенсовета республики и РВС ряда фронтов и армий, бывший начальник Главного управления Рабоче-Крестьянского Красного Военно-воздушного флота, просто мечта террориста! Но — не поляков… Полякам смерть столь значимой фигуры на их территории совершенно не нужна — уж за Розенгольца Советы точно рассчитались бы предельно жестко. И потому Коверда дисциплинированно держится в рамках изначального задания? К слову, «юноша бледный…», впервые в жизни взявший в руки оружие (если верить его словам, конечно), впервые в жизни и стреляет — и сразу же в живого человека, причем не на войне, а в мирной обстановке, но стреляет совершенно хладнокровно и метко. Тоже интересно, но что-то тут не сходится…
Арест и вовсе происходит так, словно Коверда многажды отрепетировал его. Ни малейшего волнения и попыток скрыться, строго выверенные жесты, ни одного лишнего движения: руки — на виду, пистолет — на земле, четкое следование всем приказам полиции, заранее заготовленная реплика-пояснение. Поведение на суде — та же железная линия: ни одного лишнего слова, все берет на себя, никаких подельников и, упаси боже! — никаких эсеров и савинковцев. Смутный намек на монархизм и, как бальзам для польских властей, слова-извинения, как бы снимающие даже намек на их возможную ответственность за своего гражданина: «Мне жаль, что я причинил столько неприятностей моей второй родине — Польше»! Но какая у него тогда «первая родина», если он родился в Вильно, прожив там 14 из своих 19 лет?!
Вопросов осталась масса. Кто нашел Коверде сразу четырех адвокатов — самых блестящих и дорогих? Кто оплатил их гонорар? Как вышло, что своим выстрелом Коверда оказал комплексную услугу польскому государству, дав «ассиметричный» ответ на кремлевскую «активную разведку»? И по ходу, как бы сделав лично одолжение Пилсудскому — устранен чрезмерно инициативный товарищ, помышлявший о ликвидации польского диктатора.
Сборник статей известного российского журналиста о советских и российских спецслужбах.
Автор этой книги Владимир Воронов — российский журналист, специализирующийся на расследовании самых громких политических и коррупционных дел в стране. Читателям известны его острые публикации в газете «Совершенно секретно», содержавшие такие подробности из жизни высших лиц России, которые не могли или не хотели привести другие журналисты.В своей книге Владимир Воронов разбирает наиболее скандальное коррупционное дело последнего времени — миллиардные хищения в Министерстве обороны, которые совершались при Анатолии Сердюкове и в которых участвовал так называемый «женский батальон» — группа высокопоставленных сотрудниц министерства.Коррупционный скандал широко освещается в СМИ, но многие шокирующие факты остаются за кадром.
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«От Андалусии до Нью-Йорка» — вторая книга из серии «Сказки доктора Левита», рассказывает об удивительной исторической судьбе сефардских евреев — евреев Испании. Книга охватывает обширный исторический материал, написана живым «разговорным» языком и читается легко. Так как судьба евреев, как правило, странным образом переплеталась с самыми разными событиями средневековой истории — Реконкистой, инквизицией, великими географическими открытиями, разгромом «Великой Армады», освоением Нового Света и т. д. — книга несомненно увлечет всех, кому интересна история Средневековья.
Нет нужды говорить, что такое мафия, — ее знают все. Но в то же время никто не знает в точности, в чем именно дело. Этот парадокс увлекает и раздражает. По-видимому, невозможно определить, осознать и проанализировать ее вполне удовлетворительно и окончательно. Между тем еще ни одно тайное общество не вызывало такого любопытства к таких страстей и не заставляло столько говорить о себе.
Южный полюс, как и северный, также потребовал жертв, прежде чем сдаться человеку, победоносно ступившему на него ногой. В книге рассказывается об экспедициях лейтенанта Шекльтона и капитана Скотта. В изложении Э. К. Пименовой.
Монография представляет собой исследование доисламского исторического предания о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле, связанного с Южной Аравией. Использованная в исследовании методика позволяет оценить предание как ценный источник по истории доисламского Йемена, она важна и для реконструкции раннего этапа арабской историографии.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.