Распятые - [9]

–Она жива? – Без надежды спросил Оливер. Я даже отсюда чувствовал, как его трясет и тревожно посмотрел на друга. Судя по испарине, выступившей на его лбу и дрожи, пробиравшей его до колен, он подхватил лихорадку. Черт, вот только этого мне не хватало!

–Нет. – Покачала головой детектив. – Была найдена в горах, неподалеку от своего домика. Была удушена.

Я устало потер лоб и глубоко вздохнул.

–Думаю, вам с напарником стоит немного отдохнуть, а завтра начнем. Теперь часы уже ничего не стоят. – Разочарованно сказала нам Дебора, слабо улыбнувшись и показав нам свои ровные жемчужные зубы, удивительно белые для курильщика.

***

Сьюзанн вернулась домой, когда город уже оделся во все черное. Даже рекламные вывески, казалось, похолодели. Она открыла дверь и увидела человека, которого уж точно не ожидала.

–Вы? Человек поднялся из кресла, давно обшитого старым зеленым сукном, которое местами отходило и торчало клоками, как волосы у чокнутого профессора.

–Я пришел поговорить, Сьюзанн. Дальше не может так продолжаться. Ты же веришь в Господа Нашего Иисуса и как ты позволяешь себе допустить такое?

–Святой Отец…

Сьюзанн опустилась на колени и сложила ладони вместе.

Священник подошел к ней и положил руку на голову.

–Милая, я не могу молчать, даже если нарушу тайну исповеди. Кем я хочу быть клятвопреступником, или тем, кто покрывает преступника? Сьюзанн подняла на него полные слез глаза и пробормотала:

–Я хочу исповедаться, падре.

Мужчина достал из кармана фиолетовую епитрахиль с вышитыми на ней золотыми крестами и надел на плечи. Он сам корил себя за столь непочтительное отношение к своему облачению. Но точно предвидел окончание сегодняшней встречи еще до того, как окончательно решил прийти. И этот финал устраивал его больше, чем любой другой.

–Приди Святой Дух, просвети разум мой, чтобы я мог ясно осознать грехи мои, прикоснись к сердцу моему, чтобы я сожалел о них, и улучшил жизнь свою. Аминь. – Женщина перекрестилась и снова посмотрела на священника, который теперь смотрел на нее ясными, улыбающимися глазами без капли осуждения и неприязни.

***

Опять наступал вечер и вновь гнетущее чувство шло вслед за мной. Я не любила вечер, потому что знала, что он принесет вместе с собой. Он всегда приносил одно и то же – одиночество и душераздирающую тоску. Но в тоже время я любила его. Потому что вместе с ним приходило, и время когда она могла помечтать. Днем совершенно не было времени на то, чтобы задуматься об этом. Я вся сосредотачивалась на работе, и даже находясь постоянно рядом с Питером, редко когда вспоминала о своих чувствах, лишь мельком отмечая отдельные моменты. Может оно и к лучшему иначе я бы уже давно сошла с ума. Но в то же время, просыпаясь, каждое утро, я ждала вечера, когда приду домой, и снова будет представлять себя и его, нас… вместе. Я снова буду мечтать, что когда-нибудь мое одиночество уйдет навсегда, что когда-нибудь он разгонит мою тоску.

Я укачала Рейчел, отпустив няню пораньше, поиграла с дочкой в «дом», представив себя ее вымышленной дочерью, от души посмеялась, когда Рейч, пыталась рассказать мне на своем лопочущем языке события сегодняшнего дня и уложила ее спать. Переодевшись в мягкую цветную пижаму, я приняла ванну, взяла из холодильника мороженое и уселась за компьютер, чтобы подумать над психологическим портретом преступника. Нет, нечто подобное, конечно, было составлено, но это меня совсем не удовлетворяло, так как совсем не давало ответов на вопросы.

Однако я никак не могла сосредоточиться на работе. Из головы не шел Питер. Я все думала о том, какой опасности он подвергается. Безусловно, эта опасность была основой нашей работы, но если и раньше я переживала за него, то теперь столкнувшись с этими убийствами, стала переживать еще больше. Я все думала о том, насколько он подходит под описание жертв. Я думала не только о его внешности, но и поведении, характере.

Его последняя девушка – Тереза, была наиболее приятной персоной из всех, кого я знала. По крайней мере, она была влюблена в него – искренне и преданно. Но Питер решил с ней расстаться, заявив, что не может обманывать надежды девушки. Что ж, во всяком случае, это отличает его от всех жертв. Те, вряд ли, были так благородны.

Я в эту минуту лежал у себя на кровати и думал о той единственной, которая существовала для меня во всем мире. Я думал о том, кто ждет ее дома, когда она возвращается с работы. Есть ли у нее мужчина? Готовится ли она к замужеству? Я ведь даже толком ничего не знаю о ней, о ее личной жизни. После того как Кет рассталась с Майклом, при чем очень болезненно, она тщательно оберегала свое личное пространство, даже от меня. В особенности от меня. Ведь, хотя Кетрин никогда не упрекала меня в том, что я стал косвенным поводом для ее расставания с женихом, я-то понимал, что если бы не ее назначение ко мне в напарники все было бы иначе, и мисс Кетрин Робинсон вполне могла бы уже быть миссис Гордон.

Я усмехнулся своим же мыслям, представив раздраженное лицо «Кет-феминистки», которая с пылом станет мне доказывать, что если бы она хотела стать миссис Гордон, то стала бы ей еще до назначения.