Распятые - [49]

Я не знаю сколько времени прошло с того момента, как я очнулся, но на этот раз чувствовал себя лучше, даже почти выспавшимся и без головной боли. Конечно, я вполне стандартно начал свое сопротивление с толкания двери и криков. Я ломился наружу, но, несмотря на свою внешнюю ветхость, дверь не поддалась мне ни на дюйм.

Да и тем, кто был снаружи, если там вообще кто-то был, до меня дела не было. На самом деле я не представлял, в каком помещении меня держали. Вернее, как я и сказал, это было похоже на сарай или амбар – очень старый и очень ветхий, но что было за его стенами, мне было невдомек. Был ли это заброшенный участок на окраине города? Был ли это домик в лесу? Находился ли я вообще в Вашингтоне?

Я подполз к обрывкам старых газет, разбросанных на полу и стал искать хоть какое-то указание на мое место расположения. Вырезки из каких газет преобладали? Что за статьи были здесь? Я быстро пролистал их, подбирая и бросая обратно на пол. Мое раздражение от собственной беспомощности, закипало внутри и уже хотел бросить все, когда внимание привлекла одна небольшая заметка. Это была статья о новом обществе помощи людям, потерявшим своих родных при одной из небольших церквушек на окраине столицы, том самом куда ходили Маргарет, Трой и Сьюзанн. Там говорилось, о желании помочь и необходимости продолжения жизни, стандартные фразы о том, что Бог не посылает нам испытаний, которые мы не могли бы выдержать и о том, что это самое новое общество постарается сделать все, чтобы помочь людям вынести испытания.

«Только тот, кто прошел с тобой одной дорогой, может понять тебя», – было последней фразой в этой статье.

Мне показалось, что за дверью кто-то прошел, и я ринулся вперед. Неожиданно для самого себя и быстро встал на ноги и стал бить все еще связанными руками по двери, крича и требуя, чтобы меня выпустили.

Глупая затея сама по себе. Понятно, что если Вас украли, то уж точно ни для того, чтобы продержать несколько часов в сарае, а потом выпустить. Да и желанием светиться перед жертвой, похитители, кем бы они ни были, обычно не отличаются.

Шаги снова стихли, и я опустился на пол, облокотившись на стену. Может, идеи у меня были глупыми, но умирать я не собирался.

***

Меня отправили домой, практически силой. Теренс пригрозил, что отстранит меня от дела, если я тотчас же не пойду к себе. Няня уже знала о произошедшем, но к моему счастью, даже спрашивать ничего не стала: просто взяла вещи и, поцеловав Рейчел на прощание, ушла.

Я села на диван в детской и посадила дочь себе на колени.

–Вот так, Рейчел. Мы с тобой остались совсем одни. – Я изо всех сил сдерживала слезы, но они сами прорывались наружу и капали на личико моей дочери. Она улыбалась мне, а я не могла выдавить из себя даже подобие улыбки.

Дети очень чуткие существа. Они способны понять твое настроение, только по твоему дыханию, по одному мимолетному взгляду, по одной кривой усмешке, по одной слезе в уголке твоих глаз.

–Ма-ма? – По слогам пробормотала Рейчел и приподнялась у меня на руках. Я поддержала ее и поставила ее ножки себе на бедра.

–Все хорошо, крошка. – На этот раз мне удалось усмехнуться.

Это было больше похоже на улыбку Гуинплена – вынужденную и горькую.

Дочка провела своей маленькой ладошкой по моему лицу и нахмурилась.

–Все нормально, девочка моя.

–Мама? – Снова произнесла Рейчел.

Я стерла слезы со своих щек и прижала руки дочери к своей груди.

–Все будет хорошо, милая. Нам только нужно найти папочку.

–Папочка. – Повторила за мной Рейчел и улыбнулась. Я погладила ее по голове и встала.

Ее личико всегда преображалось, когда она видела Питера, когда он брал ее на руки, когда качал ее, когда купал, когда кормил. Я была удивлена, как она так быстро сблизилась с ним. Но, как я уже говорила, дети очень чуткие существа.

В дверь постучали и я подумала, что это Теренс или Оливер, поэтому быстро пошла открывать, держа дочь на руках.

–Майкл?

Пожалуй, даже Питер, появившийся сейчас на моем пороге, стал бы менее неожиданным гостем.

За окном шел снег и на плечах Майкла таяли крупные снежинки. Его волосы намокли и крупная прядь падала на лоб, прикрывая одну бровь.

–Здравствуй, Кетрин. – Его голос охрип и звучал почти глухо в полумраке коридора.

–Здравствуй. – Заикаясь, ответила я.

–Я слышал, что произошло с Питером. – Он подошел ближе и улыбнулся Рейчел. Он погладил ее пальчики на руке и тоскливо посмотрел на девочку.

«О, Гордон, давай, не будем сейчас, мне и без того тоски хватает», – он смотрел так благоговейно, так жалостливо, что я почувствовала, как он скучает по моей дочери.

Я не могу сказать, что в нем бурлили отцовские чувства, когда мы были вместе, но и чужим для нее он тоже никогда не был. Наверное, мы оба ждали, что именно его она будет называть «папой» и оба этого боялись.

–Зачем ты пришел? – Восстановив дыхание, спросила я, отступая на шаг назад.

–Я просто хотел узнать, как вы. – Он все еще смотрел на Рейчел, но она, судя по всему, уже забыла его или просто не проявила любопытства.

–Все хорошо. – Рейчел отвернулась и уткнулась носиком мне в шею. Я крепче прижала ее к себе и стала медленно водить рукой по ее спине.