Распятые - [43]

–Так все же, я полночи проворочался думая о том, почему именно сейчас она решила покончить с собой? – Оливер взял фотографию с места происшествия и, нахмурившись, всмотрелся в синюшное лицо Сьюзанн.

Я поднялась с дивана и села за стол Питера, закинув ноги наверх.

–Возможно, просто не оставалось сил терпеть? Полгода прошло, и ее могли останавливать собственные религиозные взгляды. Вы же сами говорили, что она фанатичная католичка.

–Что не мешало ей стать подозреваемой в убийствах. – Перебил меня Нолл.

–Конечно. – Я кивнула. – Но это могло до поры до времени сдерживать ее порыв. Да и мы еще не уверены, не была ли она действительно повинна в убийствах. Может, ад в ее жизни стал настолько невыносимым, что она решилась на самый большой грех, потому что даже Лес самоубийц покажется развлекательным катком, по сравнению с ее жизнью15.

Оливер горько улыбнулся и вдруг замер. Он развернулся на пятках и указал на меня пальцем.

–Стоп, проверь, когда день рождения Ребекки.

Я открыла папку с делом, пролистала несколько страниц и, придурковато ухмыльнувшись, подняла глаза на Нолла.

–17 февраля.

Оливер провел ладонями по лицу и пробормотал.

–Она покончила с собой в день рождения дочери.

Я села на стул Питера и посмотрела на телефонный аппарат, готовая и его пустить под регрессивный гипноз, если нужно, лишь бы мне ответил хоть кто-нибудь, почему Питера до сих пор нет на рабочем месте. Телефон неожиданно зазвонил и я вздрогнула от неожиданности, распахнув глаза на Нолла. Тот качнул головой и снял трубку.

–Агент Уинстер. Да, спасибо.

Он положил трубку, и я поняла, что это не был Марлини.

–Нас вызывают в допросную. Привезли Отца Хаммета.

***

Я проснулся от глухого звука, доносящегося откуда-то издали. Прислушался. Это было похоже на стук молотка. Я был связан, с кляпом во рту, лежал на дощатом полусгнившем полу, какого-то сарая, через крышу которого мог видеть узкую полоску неба. Так, уже светло, значит, я провел здесь всю ночь. Возможно, ребята уже меня спохватились. Я повозился, пытаясь освободиться от пут, но только усугубил ситуацию: веревка больнее впилась мне в кожу, но вот от кляпа мне удалось избавиться. Я неуклюже сел и притянул колени к голове, с трудом ухватив конец тряпки ногами, я потянул за нее и после нескольких попыток вытащил изо рта.

Так, часть задания выполнена. Мне стало жарко от усилий, хотя я сидел в одних джинсах и носках в обветшалом сарае, в щели которого дул ветер. На полу были разбросаны старые тряпки и клочки газет. Я попытался встать, но снова рухнул на пол, получив еще пару синяков на руках и ребрах. Горло сильно болело и очень давило, как-будто на нем по-прежнему была повязана веревка. Тем не менее, я смог несколько раз прокричать, надеясь привлечь внимание, однако эффекта не последовало. Молоток по-прежнему методично стучал вдали, а я снова проверил крепость веревок.

Бесполезно. Дьявол! Черт побери! Я, наверное, только сейчас осознал что происходит: стал жертвой того же маньяка, которого ловил. Значит, это не Сьюзанн Пит, если только ее душа не воскресла. Только почему меня не убили сразу? Я не знаю, стук ли молотка, или стук в моей голове не давал сосредоточиться и, почувствовав приступ тошноты, я оперся на стену. Стало холодно и меня пробирала дрожь. Голова раскалывалась и кругом все поплыло. Через мгновение я снова потерял сознание.

***

–Сэр, – я села напротив него, Оливер рядом со мной, а Теренс и Райдек стояли за стеклом. – Сейчас уже не имеет никакого значения, что Вам говорила миссис Пит на исповеди. Точнее, имеет, но не будет использована против Вас. Она умерла вчера.

Хаммет перекрестился, прошептал что-то из Писания и поцеловал крестик на своих четках.

–Как это произошло? – Спросил он.

Его лицо осталось таким же спокойным, а голос тихим. Только пальцы судорожно перебирали деревянные костяшки.

–Повесилась в квартире, которую снимала. – Ответил Оливер.

–Господи! – Воскликнул священник и снова перекрестился.

–Это Вас удивляет? – Спросил Нолл.

–Конечно, конечно. – Торопливо ответил Хаммет. – Она ведь была такой религиозной. Пожалуй, самой религиозной из всех прихожан, которые ходили ко мне в группу помощи. Я редко встречаю такое проявление веры. Особенно сегодня. Люди ходят в церковь, считают себя верующими, молятся, крестятся, венчаются и крестят своих детей, но лишь потому, что это делают все. Или потому, что бояться осуждения соседей или родителей. Редко встретишь искреннее проявление религиозности. А даже если и встретишь, люди выходят за ворота церкви и ведут себя так, будто Бог их не видит. Они грешат, а потом рассказывают мне об этом на исповеди, словно, хвастаются, а не каются.

Я понимала негодование священника, но выслушивать его морали не имела времени.

–Как раз о вашей группе мы и хотели бы поговорить. – Я воспользовалась паузой в монологе Хаммета и вставила свое слово. – Вы сказали, что миссис Пит сдружилась с двумя из ваших прихожан.

Священник кивнул.

–Трой и Маргарет. – Напомнил он без надобности.

–Хорошо. – Выдохнула я. – Что можете о них сказать? Об их отношениях с Сьюзанн?

Священник пожал плечами и достал из внутреннего кармана пиджака платок серо-зеленого цвета с мелкими цветочками по кайме. Он вытер чуть намокший лоб, промокнул губы и положил платок обратно в карман.