Распятая плоть - [25]

— Да?

— Идите ко мне.

От этого голоса у меня внутри что-то дрогнуло. Пленительное контральто, манящее, как тьма, столь же чарующее и бархатистое, как колдовская прелесть ночи. Темная прелесть ее волос, бровей и черных как ночь глаз заворожили меня. Я шагнул к дивану.

— Садитесь, — промурлыкала она. Я сел возле нее и вдруг услышал:

— Посмотрите на меня.

Это ошеломило меня. Если честно, я ожидал не этого.

— Что? — прошептал я и, сам не зная почему, затаил дыхание.

— Взгляните на меня, мистер Логан. Просто посмотрите на меня. Вы ведь ничего не имеете против? — Она говорила очень медленно, лениво растягивая слова.

— Нет. Конечно же нет. Я…

Разговор зашел в тупик.

Она по-прежнему опиралась на локоть, но теперь откинулась на спину, прижав руки к бокам и вытянув длинные, стройные ноги. Наверное, у меня было ошеломленное лицо, потому что она промурлыкала:

— Мне нравится, когда на меня смотрят, мистер Логан. Я люблю, когда на меня смотрят мужчины. — Острый розовый язычок облизал губы, и они влажно заблестели. — Поэтому я и позирую обнаженной. Мне не просто это нравится, я наслаждаюсь.

На мгновение она замолчала, потом так же неторопливо продолжала:

— Питер глядит сквозь меня. С вами все по-другому. Я чувствую, что вам приятно смотреть на меня. Разве эти не так? Я не права?

— Ну, вообще-то да. Конечно, Айла.

— Ведь я угадала, Марк? Ну, скажите!

— Да.

— Посмотрите на меня, Марк. Сядьте ближе… еще ближе.

Меня тянуло к ней будто магнитом. Я взглянул на нее: лицо необыкновенной красоты и дивное, не знающее стыда обнаженное тело. На темном фоне дивана оно сверкало белизной, и я послушно пошел на зов сирены. Обняв за талию, я притянул ее к себе и принялся ласкать упругие полушария грудей.

Она медленно покачала головой, не сводя с меня глаз.

— Нет, — прошептала женщина, — не дотрагивайтесь до меня. Не сейчас, Марк.

Моя рука все еще покоилась на ее груди. Айла осторожно убрала ее и вновь вытянула руки вдоль тела. Я не знал, что и подумать, и только молча смотрел. Нежная кожа в свете лампы отливала перламутром. Чувствуя на себе мой взгляд, сирена подняла одну ногу, изящно согнула ее, провела обнаженной ступней по обивке дивана и с легким вздохом опустила. Снова подняла, теперь уже другую ногу, и опустила на прежнее место. Я посмотрел на ее лицо: глаза закрыты, но она улыбалась.

Мои пальцы незаметно для меня вновь скользнули по шелковой коже ее бедра, и она широко распахнула глаза. Розовый язычок кокетливо потрогал губы.

— Хорошо, — прошептала она. — Теперь можно, Марк.

Я склонился к ней. За моей спиной хлопнула дверь. Как ни странно, в ее лице ничто не дрогнуло. Я же как ошпаренный вскочил с дивана и выпрямился солдатиком.

— Мне… мне лучше уйти.

— Ему все равно.

— Что ты сказала?

— Питеру все равно. Он не возражает. В конце концов, я для него — всего лишь модель. Оставайся, Марк.

Я покачал головой.

В комнату вошел Питер. В руке у него был зажат мятый серебряный тюбик, он с восторгом тряс им перед нами. На лице светилось торжество.

— Желтый крон! — орал он. Я с наслаждением треснул бы его по башке. Этот идиот тут же с энтузиазмом принялся выдавливать на холст жирные желтые колбаски, а Айла со вздохом вновь вытянулась на диване. Затем она слегка повернула голову в мою сторону. Алые губы изогнулись в очаровательной улыбке. Она отвела взгляд, и я услышал, как багрово-красные ноготки лениво царапают обивку дивана. Она машинально водила рукой возле себя, а я долго и безнадежно вслушивался в это слабое шуршание.

Питер продолжал увлеченно размазывать по холсту краску. Я повернулся и вышел.

В драйв-инне[2] на бульваре Уилшир мне удалось на ходу перехватить гамбургер и чашечку черного кофе, по крайней мере горячего. Оставалось немного времени, чтобы вызвать в памяти чарующие образы девушек — Энн Уэзер и Айлы Вейчек. От этих воспоминаний настроение у меня упало ниже нулевой отметки, а в таком состоянии не оставалось ничего другого — только повернуть домой, в «Гордон-Апартментс», где я и жил.

Мне пришлось долго будить храпевшего за стойкой дежурного, но я проявил настойчивость, и в конце концов мне удалось получить ключ от комнаты. Лифт поднял меня на пятый этаж. Уже добравшись до своего номера, я с силой хлопнул дверью и попытался зажечь маленькое бра, висевшее на стене справа от входа. Я довольно быстро нашел выключатель, раздался слабый щелчок, но комната по-прежнему была погружена во мрак. В первую минуту я подумал, что просто перегорела лампочка.

Пожав плечами, я на ощупь двинулся вперед, надеясь зажечь верхний свет. Добравшись до выключателя, я облегченно вздохнул. Но результат оказался тот же: слабый щелчок — и кромешная тьма. Ничего не понимая, я ошарашенно хлопал глазами, и вдруг меня осенило. Я инстинктивно втянул голову в плечи, перед моим мысленным взором возник ярко освещенный холл внизу, сияющие ослепительным светом бра в коридоре, где я только что проходил. К сожалению, я опоздал. Рука моя еще только нащупывала кобуру, как вдруг темнота перед глазами вспыхнула ослепительным светом, и мне показалась, что голова моя взорвалась изнутри.

Я медленно плыл куда-то… плыл… плыл, мою несчастную голову пронзила слепящая боль, будто сумасшедший садист принялся ковырять ее долотом. Глаза будто завесила серая плотная пелена паутины. Я слышал, как кровь шумела в ушах и молоточками стучала изнутри, разрывая череп. Голова моя вот-вот должна была разлететься на куски, и я тупо подумал: скорее бы это случилось. Возле меня кто-то шевелился, и я сделал героическую попытку разлепить веки.