Расплата - [61]

— Господин Дюваль!

Билл быстро вскинул глаза и увидел портье, дородного, страдающего одышкой мужчину со щеками, лиловыми от множества лопнувших кровеносных сосудиков. Он многозначительно улыбался, протягивая пачку почтовой корреспонденции.

— Возьмите почту, месье, — он помахал пачкой. — Тут вам одна дама все время названивала. Телефон буквально оборвала. Уже не меньше дюжины раз звонила.

Билл взял почту, грустно улыбнулся разговорчивому портье и направился к лифту, просматривая на ходу бумаги. Два факса от Соланж. Он быстро прочитал их и улыбнулся. Сейчас же, не откладывая дело в долгий ящик, нужно позвонить ей, успокоить и упросить продержаться еще пару дней. Следующий номер — письмо в знакомом конверте дипломатической курьерской почты. В ожидании лифта пробежал его глазами и громко расхохотался, напугав пожилую чету американцев, которые как раз выходили из лифта. Письмо было от Эми. Она подробно излагала, что имела в виду, когда они наконец объяснились на этом мысу. Ничего удивительного, что она переслала письмо курьерской почтой. Всем известно, что из одного конца Манхэттена в другой корреспонденция идет целую неделю, поэтому крайне обидно было бы посылать такое письмо обычной почтой. Билл переложил его в конец пачки, намереваясь внимательно перечитать дома. В лифте он просмотрел записи телефонных сообщений. Ясно, почему так ехидно ухмылялся портье. Их было одиннадцать, и следовали они в течение последних двух с половиной часов с интервалами в десять-двадцать минут. Последний раз звонили всего лишь несколько минут назад. Билл нахмурился и еще раз просмотрел текст сообщений — он был один и тот же. Некая Виржини жаждала добраться до него и в последнем сообщении пообещала снова позвонить через двадцать минут. Он взглянул на часы, до звонка оставалось чуть меньше четверти часа. За это время нужно было решить, снимать трубку или нет.

Он вышел из лифта, подошел к своей двери, вставил ключ в замочную скважину, все пытаясь вспомнить женщину по имени Виржини.

— Господин Дюваль, у вас найдется для меня минуточка?

Билл быстро повернул голову на этот голос, выставив вперед кулаки и слегка согнув колени. Какое-то мгновение он оставался в боевой позиции, потом медленно выпрямился и опустил руки.

— Господи, это вы? Да так человека заикой можно сделать!

— Скажите, какой нежный! Я же говорил: возвращайтесь домой! — расхохотался Лантье.

— Прекрасно помню, — пожал плечами Билл, — но, как видите, и не собираюсь.

— Вижу, — кивнул полицейский. — Я это знал с самого начала. Хотел бы поговорить с вами. Можно войти?

Билл закрыл за ним дверь и первым прошел в комнату. За час езды в такси с сиденьями, обитыми искусственной кожей, его рубашка и пиджак изрядно пропотели и теперь неприятно холодили спину. Он разделся.

— Не будете возражать, если я приму душ?

— Делайте что хотите. Вы у себя дома, — склонил голову Лантье.

— Постараюсь, хотя разве можно чувствовать себя как дома в собственном доме, если в гостиной сидит полицейский. Хотите чего-нибудь выпить?

— Холодного пива, — улыбнулся Лантье.

— Наливайте себе сами. Я тоже выпью за компанию. Так о чем же вы хотели поговорить? — Они разговаривали через окошко, прорезанное в крошечную кухоньку. — Я думал, мы с вами основательно уже все обговорили.

Лантье вышел из кухни, попивая кроненбургское пиво прямо из бутылки. Еще одну откупоренную бутылку он протянул Биллу.

— Расскажите мне о вашей встрече с Вадоном, — спокойным голосом попросил он.

Билл, совершенно обнаженный, с отвращением посмотрел на бутылку, прошел мимо Лантье на кухню, нашел там чистый стакан и осторожно налил в него пива.

— Я вам уже, по-моему, все рассказал об этом, — ответил он и, отпив большой глоток, со стаканом в руке направился в ванную.

Лантье бочком подошел к двери и прислонился к косяку.

— Расскажите еще раз, с самого начала. Слово в слово, если сможете.

Билл хмуро взглянул на полицейского, взялся за кран душа, и в этот самый момент зазвонил висевший на стене телефон. Поколебавшись, он вышел из душевой кабинки, быстро подошел к аппарату и снял трубку.

— Билл?

Он поморщился, покопался в памяти, но так и не смог вспомнить, слышал ли он прежде этот грубый, неприятный голос.

— Точно. Я Билл Дюваль. А вы кто?

— Виржини, кто же еще? А вы ужасный человек, — неумело кокетничала она. — Вы уже несколько дней в Париже и не удосужились позвонить мне! Просто чудовище!

Неестественная веселость тона покоробила его.

— Прошу прощения, я действительно Билл Дюваль, но вы, должно быть, с кем-то спутали меня. Я совершенно уверен, что не знаю никого по имени Виржини. Прощайте.

Он хотел было положить трубку на рычаг, но вдруг услышал короткий смешок, похожий на кудахтанье.

— Ах, Билл, ты настоящая скотина! Как ты смел так быстро забыть меня после всего, что между нами было?

Билл покачал головой и, скривившись, посмотрел на ухмылявшегося в дверном проеме полицейского.

— Послушайте, как вас там, мадемуазель? Мадам? Я получил ваши послания, но, извините, так и не понял, кто вы такая и что вам от меня нужно. Буду вам очень благодарен, если вы поверите мне на слово и оставите меня в покое. Вы поняли? — Билл положил трубку на рычаг и, озадаченно посмотрев на Лантье, пожал плечами. — Хотел бы я знать, кто она такая, черт бы ее побрал. Звонила почти непрерывно после полудня.