).
Для меня несомненно, что горы здесь — знак расплаты, мести за нежелание героя быть человеком, за отступничество и самопредательство… Недаром их синяя волна высится «над равниной», то есть — над плоским, примитивным и прагматически животным сознанием, которому Чичико дал полную волю. Он, правда, почувствовал в последний свой миг, что жизнь ему мерзка, но расплата была уже неотвратима… Так кончается «Апрель», и мы видим в нем все те же, прежние, уже знакомые нам черты прозы Гурама Гегешидзе.
Страсть к познанию мира и места, роли человека в нем. Его долга, совести и чести, его «можно» и «нельзя». Его активного, пытливого самопостижения, очевидного, бесспорного в Вамехе из «Грешника», Мушни из «Погони», несчастном Астамуре, шофере из «Чертова поворота», сорвавшемся в пропасть вслед за братом, и в Тархудже из романа «Гость»…
Он тоже хочет знать истину о себе и о жизни, пытается найти причину, исток людских поступков, суждений, симпатий и антипатий, желаний и страстей. Этот непрерывный «поток сознания» Тархуджа заполняет все страницы «Гостя», определяет и движет роман. Действия в прямом смысле слова здесь немного — оно вытеснено либо ретроспекцией, экскурсами памяти Тархуджа в прошлое, либо чередой сегодняшних его мыслей и чувств.
Коротко говоря, Тархудж — идеальный и чуткий «фиксатор» окружающего его бытия, но он чувствует себя гостем в родном городе и вообще в этом мире, ибо с некоторых пор предпочитает всему уединение и покой маленькой деревушки. Он словно олицетворяет человеческое сознание, работающее вхолостую, отрицающее и не желающее действий…
Что ж, это — тоже какая-то позиция и какой-то результат, открытый, д о б ы т ы й опытом прежней и активной, горячей жизни. Тархудж п р и ш е л к нему, он не был дан ему изначально, с рождения. Но это — печальная и какая-то бесплодная мудрость, отрешенная, самозамкнувшаяся и потому — словно бы болезненная…
Я вспоминаю других героев Гегешидзе, прошедших перед нами, резких, порывистых, круто вламывающихся в жизнь, ищущих в ней Гармонии не только для себя. Их путь и поиск лежит через мысль, неотделимую от действия, мысль беспокойную и бесстрашную… Она — «неистовое стремление к непостижимому», как определил сам Гурам Гегешидзе…
Игорь ШТОКМАН