Распад. Как он назревал в «мировой системе социализма» - [69]

Что я мог ответить? Это реальные проблемы, которые горячо обсуждаются у нас в стране. И здесь не обходится без крайностей, односторонних увлечений. Наблюдается своеобразная рыночная эйфория. Но пока мы страдаем не от ослабления централизации, а от ее гипертрофии, не от разгула рыночных отношений, а от их подавленности. В принципе же большинство авторитетных советских экономистов – за социально ориентированное и регулируемое рыночное хозяйство.

Можно было бы рассказать еще о многом из проблем обновления социализма, что обсуждалось между нами. Я не знаю, как сложилась в дальнейшем судьба Райнхольда и Коциолека. Но тогда в отличие от безоглядных приверженцев линии Хонеккера эти ведущие обществоведы ГДР, руководители крупнейших научных и учебных центров ЦК СЕПГ, члены Центрального Комитета партии, несомненно видели необходимость перемен, неизбежность реформ.

Большой резонанс в ГДР, по словам Райнхольда, вызвало решение XIX партконференции КПСС об ограничении пребывания людей на руководящих выборных постах. Для ГДР, добавил он, эти проблемы имеют вполне конкретное звучание, учитывая постоянно напоминаемые из ФРГ сообщения о возрасте членов Политбюро ЦК СЕПГ и его Генерального секретаря, о предстоящих переменах в высшем эшелоне власти. Даже западногерманские социал-демократы, с которыми Райнхольд поддерживает постоянную связь, не без ехидства спросили у него, не собираются ли в ГДР следовать советскому примеру. Парируя выпад, Райнхольд, по его словам, спросил, а не собираются ли следовать этому примеру сами социал-демократы. (Председателем СДПГ был в то время Вилли Брандт.)

В такой завуалированной форме осторожный Райнхольд счел необходимым довести до нашего сведения остроту проблемы смены руководства в ГДР.

Идеологические разногласия

В наибольшей степени наши разночтения, да что там говорить, разногласия с Хонеккером и всеми теми, кто его поддерживал, выявились в идеологической области. Эти деятели прямо заявляли, что для ГДР совершенно неприемлема политика плюрализма мнений и гласности, которую проводит советское руководство.

Мотивировали эту свою позицию Хонеккер и его друзья особенностями политического положения и идеологической обстановки в ГДР, подверженной массированному пропагандистскому воздействию с Запада. В каждом разговоре на эту тему со стороны друзей обычно вываливался целый ворох данных: 95% населения ГДР имеет возможность принимать четыре-пять телевизионных западногерманских программ, не считая трех десятков радиостанций, 6 млн. граждан ГДР ездят в ФРГ и Западный Берлин и 7 млн.- в обратном направлении и т. д.

Все это, конечно, верно. Действительно, тогда не было другого государства с более насыщенным и направленным против него информационно- пропагандистским воздействием. Но какие выводы отсюда следуют? Хонеккер и его сторонники полагали, что в этих условиях должен поддерживаться жесткий идеологический контроль за собственными средствами массовой информации. Самокритика, если и может допускаться, то в тщательно дозируемых, мизерных размерах, по сути дела, для показных целей, причем критика, не затрагивающая сколь-нибудь острые и животрепещущие проблемы и тем более основы существующего режима. Акцент же должен делаться на успехи.

Ход мыслей у многих других собеседников из ГДР (Модров, Зибер) был совершенно иной и выводы диаметрально противоположные. Они считали, что жесткая идеологическая дисциплина, «пропаганда успехов», отсутствие самокритики в идеологической работе оборачивались против тех, кто такую работу проводил. Беспроблемность, уход от анализа трудностей и противоречий в средствах массовой информации ГДР дискредитировали их в глазах людей и делали более привлекательной западную пропаганду, помогали ей завоевывать аудиторию. Не случайно радио и телевидение ГДР и особенно газеты были непопулярны. Тиражи «Нойес Дойчланд», за исключением тех номеров, в которых публиковались важные советские материалы, систематически не раскупались.

Люди же не слепые и не глухие. Они сравнивали условия жизни в ГДР и ФРГ, знали нерешенные социальные проблемы. Не получая ответа из собственных газет, телевидения и радио, естественно, отворачивались от них и обращались к западным источникам информации.

Этим весьма умело пользовались западные пропагандистские центры. Например, одновременно с трансляцией по телевидению ГДР заседания Народной палаты со скучными выступлениями и дремлющими руководителями по каналам телевидения ФРГ передавался репортаж из зала бундестага, где шла живая дискуссия. Ясно, в чью пользу делался выбор в многомиллионной аудитории. Нам рассказывали, что огромное впечатление на общественность ГДР произвели репортажи с XIX партийной конференции КПСС.

Вывод друзей был однозначным: надо менять всю концепцию идеологической работы на основе перехода к гласности, открытого обсуждения в обществе назревших проблем, но это опять-таки упиралось в позицию Хонеккера.

Я думаю, что ссылки на особое положение ГДР, на массированное идеологическое воздействие извне были не чем иным, как прикрытием принципиального неприятия хонеккеровским руководством идеологии перестройки и перестройки идеологии, самого духа обновления социализма в направлении его демократизации.