Расмус, Понтус и Растяпа - [8]
Понтус засмеялся:
– Ну, шпагоглотателя не посмотрим, так хоть с мышью поиграем.
Но тут в Расмуса словно бес вселился:
– Нет уж, мы на него посмотрим! Я увижу Альфредо, даже если для этого придётся прорваться через баррикады! Идём!
Понтус последовал за ним. Он знал Расмуса и его фантастическое упрямство. Это упрямство было всей школе известно: «Ох, Расмус, если б ты не был таким упрямым и вспыльчивым, ты бы, пожалуй, был моим любимым учеником, – говаривал господин Фрёберг. – Ну почему бы тебе не стать таким же спокойным, как братец Понтус?»
Понтус понятия не имел, почему господин Фрёберг упрямо именует его братцем Понтусом. Он приходился Расмусу братом не больше, чем самому господину Фрёбергу. Но раз уж на уроках господина Фрёберга ему выпало быть братцем Понтусом, он относился к этому философски.
Расмус почти бежал к шатру Альфредо. Он отчаянно расталкивал встречных гуляющих, а Понтус поспешал за ним.
У шатра Альфредо народу уже не было, зато изнутри слышались аплодисменты. Представление было в полном разгаре. Это переполнило чашу терпения Расмуса. Он решил попасть внутрь во что бы то ни стало. Он обежал вокруг шатра – на задворках он выходил к жилым вагончикам, но сейчас там никого не было. Все, видимо, ушли на ярмарку по делам.
– Сюда, – прошептал Расмус.
Он упал животом на утоптанную лужайку за палаткой и медленно, но верно пополз под шатёр. Понтус смеялся – немного от волнения, а ещё оттого, что Расмус ужасно смешно дрыгал ногамии извивался, стараясь уменьшиться и пролезть под натянутой тканью. К тому же за шатром Альфредо собрались, очевидно, все комары Вшивого рынка. Понтус стоял в комарином облаке и смеялся, изо всех сил сгоняя кровопийц с голых ног Расмуса. Но когда пришла его очередь лезть туда, где только что исчезли Расмусовы перепачканные землёй кеды, ему уже никто не мог помочь, и комары едва не съели его заживо. Однако он мужественно переносил укусы и готов был ползти за Расмусом до последнего. И вот они оказались в шатре.
Они лежали у стенки шатра, настороженные, как дикие зверьки, прислушиваясь и готовясь сбежать при первом признаке опасности. Было страшно, но не очень. Вообще-то здорово было вот так лежать на животе и немножко бояться и чувствовать запахи травы, земли, некрашеной сосновой скамейки – когда пролезаешь на представление без билета, это самые подходящие запахи.
Решившись наконец поднять глаза, Расмус и Понтус увидели много-много ног. Вообще-то интересно было узнать, как у людей выглядят ноги, если смотреть на них из-под скамейки, но не ботинки же разглядывать они сюда пришли! Им хотелось посмотреть на Альфредо.
– Давай-ка улучшим себе обзор, – шепнул Расмус.
Они проползли вдоль стены шатра так, чтобы через просвет в скамейках была видна сцена, и наконец увидели Альфредо.
Он стоял на арене, а полная женщина преданно взирала на него и как раз протягивала ему шпагу. Альфредо поклонился публике, потом посильнее запрокинул голову, взял предложенную шпагу прямо ртом и начал медленно заталкивать её в горло. Это было страшное и захватывающее зрелище. Расмус и Понтус смотрели на Альфредо, как на волшебника. Неужели он засунет всю шпагу целиком? Похоже на то. Эфес шпаги всё приближался ко рту Альфредо, а лезвия уже почти не было видно. Тут Альфредо вытащил шпагу обратно, отдал её полной тётеньке и ещё раз поклонился публике, так что чёрные кудри его упали на лоб. Зрители громко захлопали. Даже Расмус выразил своё восхищение, постучав кулаком по деревянному полу. Понтус тихо захихикал. И тут Расмус осмелел до неприличия. Было так здорово лежать на полу шатра, пробравшись внутрь без билета, и смотреть на шпагоглотателя… Для полного счастья оставалось только рассмешить Понтуса. Расмус часто проделывал такое в школе, когда уроки казались совсем уж бесконечными. Понтусу много не надо было, стоило показать ему палец, как он начинал хохотать без удержу, а под конец и вовсе переходил на всхлипы, так что учителя с беспокойством качали головой.
И сейчас хихиканье Понтуса, лежащего на животе в шатре Альфредо, вдохновило Расмуса на очередную шалость. Альфредо как раз приготовился глотать новую шпагу, а Расмус принялся передразнивать его. Он открыл рот пошире и сделал вид, будто засовывает шпагу в горло, на что Понтус разразился безудержным смехом, как Расмус и ожидал. Расмус расхрабрился. Он вспомнил про игрушечную мышь в кармане. Раз уж Понтус стал смеяться, от этого он просто лопнет!
Расмус достал мышь и с тихим скрипом повернул ключ. Услышав этот звук, Понтус аж задохнулся от смеха. А Расмус всё подливал масла в огонь: поставил мышь на пол и сделал вид, что сейчас отпустит её. Понтус запищал. Нет, Расмус вовсе не собирался пускать мышь, не такой он был дурак. Но вдруг – он сам не понял, как это случилось, – она вырвалась из рук! И с громким жужжанием покатилась прямо к арене с Альфредо, а врезавшись в неё, завертелась на месте как сумасшедшая! Пока мышь ехала, Понтус стонал от смеха, но тут он замолчал, судорожно глотая воздух. Зато Альфредо рявкнул на весь зал:
– Тфа негодяй! Тфа гадкий негодник!
«Негодяи» не стали дожидаться продолжения и рванулись к дверям, точно за ними гналась шайка разбойников.
