Расколовшаяся Луна - [3]

— Полиция…, - я сухо рассмеялась. Мучительно медленно я повернулась к маме. Она сидела бодрая с выпрямленной спиной на краю моей кровати и внимательно на меня смотрела. Ее мягкие каре-зеленые миндалевидные глаза слегка светились в полутьме. Она выглядела отдохнувшей. Я никогда не видела ее такой отдохнувшей, и, из-за неожиданного порыва, мне захотелось обвинить ее в этом. За то, что она спит, в то время, когда нас должен беспокоить вопрос о том, жив ли еще папа. Я с трудом поборола гнев. Мама всю мою жизнь не могла спать должным образом, потому что подсознательно боялась, что папа украдет ее сны. Она никогда не говорила об этом, но я и так знала. И это было естественно, что ее тело теперь наверстывало упущенное то, в чем восемнадцать лет ночь за ночью ему было отказано.

— Да, полицию. Может, он попал в аварию, при которой все его документы потерялись. Теперь беспомощно лежит в какой-нибудь итальянской больнице и только и ждет того, что кто-то справится о нем.

Я остановилась, и кровь бросилась мне в голову. В больнице? Из-за аварии? Это звучало слишком нормально. Тогда мне действительно только все пригрезилось.

— Или может быть, — мама откашлялась, и у меня тоже внезапно появилось такое чувство, что я не могла больше говорить, не говоря уже о том, чтобы дышать, — Они похитили его из мести.

— Они, — повторила я хрипло.

Мама кивнула.

— Нам нужно все остальное вычеркнуть, прежде чем мы сами что-то предпримем. И я прошу тебя поддержать меня в этом. Мы остались вдвоем, Эли. Не бросай меня одну в разговоре с полицией.

Мама была, как всегда, собрана, но в первый раз я услышала голый страх в ее голосе. Я отошла от окна и села на безопасном расстоянии от нее, в изголовье кровати. Я не хотела, чтобы ей пришла в голову идея обнять меня. Любое прикосновение было бы слишком. Мою кожу покалывало от напряжения, и было чувство, будто кто-то дергает за до отказа натянутые веревки, исходящие от моего сердца.

— Елизавета, — сказала мягко мама. — Я позволила тебе спокойно закончить гимназию. Я не хотела обременять тебя. Ты была больной перед Рождеством, и я горжусь тем, что, несмотря на это, ты справилась и все выучила для письменных экзаменов. Но мы должны действовать. Ты понимаешь это?

Я снова кивнула, не в силах ответить ей. Значит, все зашло уже слишком далеко. Теперь мы с мамой официально решили, что с папой что-то случилось. И это только вопрос времени, пока кто-то не станет утверждать, что эта была моя вина… Я мельком взглянула на нее. Я не смогла обнаружить в ее взгляде какие-то скрытые упреки. Но во мне они кипели постоянно.

В одном она определенно была права: мы остались только вдвоем. Мой брат Пауль уже давно покончил с этим и решил, что эта история с Демонами Мара его отца была вздором и симптомом начинающегося безумия. Он не верил ему. Сам папа пропал. Остались только мама и я. Мама знала о папиных шрамах на спине и она яснее всех ощутила произошедшие с ним изменения, чем любой другой. Она наблюдала за тем, как из человека он стал полукровкой.

Но я, я спала в объятиях Камбиона и своими губами касалась его прохладной кожи. Я прислушивалась к рокоту в его теле, потеряла себя в его воспоминаниях и позволила ему целовать — нет, съедать слезы с моих щек. Я последовала за ним в битве и наблюдала за тем, как он пытался победить Мара, который был пугающе сильнее и коварнее, чем я когда-либо считала возможным. И этот Мар был его собственной матерью.

Только я знала, что действительно означало мамино решение.

Глава 2 Прекращение расследования

— Значит, вы хотите сказать, что ваш муж в прошлом иногда пропадал неделями? Регулярно? И тогда тоже не давал о себе знать?

Полицейский перенес вес на правую сторону своего широкого зада, и поношенная обшивка его рабочего стула угрожающего заскрипела. Меня удивляло, что стул под его весом еще не рухнул. Все в этой убогой комнате полицейского участка казалось маленьким для него. Дряхлый стол с тремя наполовину выпитыми чашками кофе, тонкий ноутбук перед его носом, который он совсем игнорировал, маленькое запотевшее окно позади его тучной шеи и даже металлически-серые шкафы для хранения документов с правой стороны от нас. Но больше всего меня добивали вонь застарелого пота и заволакивающий дым, исходивший от полной пепельницы, из-за которых было тяжело дышать.

До этого я никогда не видела такого толстого мужчину, по крайней мере, не воочию. Поэтому мне было сложно следить за его словами. Я уставилась на него, как на редкое насекомое, и в то же время я должна была снова и снова отворачиваться, потому что это насекомое мне казалось не аппетитным. Тем не менее, до меня дошло, что он хотел дать нам понять своими словами. И это меня разозлило.

— Да, — ответила мама, с трудом сдерживаясь, — Да, это я и сказала. Но он еще никогда не пропадал настолько долго, как теперь.

Полицейский громко прочистил горло и сделал несколько заметок в крошечном блокноте, который он до этого вытащил из кармана своих брюк, вместо того, чтобы использовать клавиатуру своего ноутбука (наверное, он даже не мог им пользоваться). Так, значит, выглядели современные методы расследования в Вестервальде. Каракули на блокноте формата А6. Когда он закончил свои записи, к сожалению, я не смогла ничего разобрать, он глубоко вздохнул и положил свою мясистую лапу на мамины судорожно сжатые пальцы.