Расколотый мир - [16]

В нижней части нашей сети туннелей находится ряд пещер, которые мы больше не используем. Там слишком влажно для проживания, и фианны сейчас намного меньше, чем было во время моей сестры. Шон связывает trodaire, пока я наблюдаю за дверью, сканируя пустой проход, ожидая, когда кто-нибудь зайдет за угол и обнаружит нас. Он связывает ее, крепко затягивая веревку через подпорку, просверленную в камне, которая когда-то использовалась для стабилизации стеллажей. Одно время здесь был склад оружия.

— Ты действительно думаешь, что есть шанс, что это вообще сработает? — спрашивает он, заканчивая узел и делая шаг назад, чтобы осмотреть работу.

Я слышу сомнение в его голосе, и долгая, изнурительная ночь, которая была у меня, сразу же тяжестью опускается на меня. Мне нужна передышка. Мне нужен Шон, из всех людей на моей стороне.

— Отчитаешь меня позже, — говорю я, когда боль, пульсируя, снова проносится по ноге. — Мне нужна первая помощь, прежде чем я смогу принять больше.

Первоначальная тревога Шона исчезает, когда я разворачиваю свою импровизированную повязку, чтобы выявить миниатюрную ножевую рану в ноге. Наклонившись, чтобы осмотреть ее, он хмурится и спрашивает:

— Что это такое?

Я прислоняюсь к стене, снимая давление с ноги.

— Коктейльная шпажка, — бормочу я.

Голова Шона резко поднимается, чтобы посмотреть на меня — мое выражение лица вызывает у него смех, когда он понимает, кто несет ответственность за пластиковый меч в моей ноге. Полоса напряженности вокруг моей груди немного ослабевает. Шон оставляет меня там, когда уходит в поисках пары плоскогубцев; нет смысла рисковать, если кто-нибудь еще обнаружит, что Ли Чейз чуть не превзошла меня с помощью коктейльного меча. К тому времени, когда он возвращается, Шон все еще улыбается.

— Тебе вообще не везет с девушками, — отмечает он, расширяя разрыв на брючине, чтобы вытащить пластик плоскогубцами. — Помнишь, как ты пытался полюбезничать с Майри, и как она смеялась над тобой?

Я вздрагиваю, когда он теряет хватку на остатке коктейльного меча.

— Заткнись, мне было тринадцать.

— Или как с Оиэф? Или с Алехандрой?

— О чем ты говоришь? Алехандра и я…

— Бедная девочка пожалела тебя. — Он пыхтит, вытаскивая его, и поднимает выше, чтобы мы оба могли взглянуть на него. Меч досадно маленький, ярко-розовый, чей цвет все еще проглядывает под темно-красным цветом моей крови. Он снова начинает смеяться и хватается за стену рядом для поддержки. — Неудивительно, что ты смог захватить ее, если это все, с чем ей пришлось работать.

— Просто начинай перевязывать, Шон, прежде чем я начну перечислять твои романтические неудачи. Иначе мы пробудем здесь весь день.

К тому времени, как он заканчивает, его улыбка исчезает. Смех не мог длиться вечно, но этого перерыва мне было достаточно, чтобы немного вздохнуть. Шон мой предохранительный клапан, лучший друг, а также мой кузен, но он такой же жестокий боец, как и все мы. Мы ненадолго прислоняемся к каменной стене, бок о бок, смотря на бессознательного солдата, связанного возле дальней стороны пещеры.

— Какого черта, чувак? — Шон нарушает тишину, его голос тих. — Что ты делал на их базе?

Я в сомнениях. Если я расскажу Шону об объекте, который я видел, он настоит на том, чтобы мы послали разведчиков, и как я могу сказать ему, что там больше ничего нет?

— У меня зудело, мне надо было все разведать. Все становится напряженным, и я хотел узнать, что новенького.

Он издает стон, откидывая голову назад, мягко ударяясь ею о каменную стену.

— Ты должно быть шутишь. Я знаю, ты понимаешь, что произойдет, если тебя поймают. Макбрайд просто ждет шанса начать действовать, пока ты занимаешься своими предчувствиями. Он почти сделал это сегодня вечером, без тебя, провозглашая выступить против этого. И как сюда вписывается trodaire?

— Она заметила меня. Я заметил возможность.

— Притащив ее в наш дом? Рискуя обнаружением?

— У нее есть информация, в которой мы нуждаемся, и думаю, мы сможем ее на что-нибудь обменять. — Я скриплю зубами. — Ты считаешь, я должен был убить ее?

— Да, — отвечает он возмущенно. — Да, я думаю, ты должен был убить ее.

— И заставить их паниковать из-за убийства на их собственной базе? — Я слышу резкость в своем голосе, и я сбавляю ее, тщательно выравнивания тон. Такая мысль так легко приходит Шону, одному из лучших, самых добрых парней из всех, кого я знаю. Может быть, это кажется ему естественным, потому что это естественно. Может быть, я все-таки сумасшедший, как и считает меня Макбрайд, потому что пытаюсь урегулировать десятилетний конфликт словами.

Или, может быть, добродушие Шона, доброта в нем, которая была там с тех пор, как мы были детьми, исчезает. Может, это еще одна жертва этой войны.

Вид секретного комплекса всплывает передо мной, когда я прикрываю глаза — проволочный забор, небольшое скопление панельных зданий, расположенных на пологом склоне острова. Я хочу рассказать ему, что видел. Я хочу рассказать ему что, когда я вернулся, он исчез. Но это только убедит его, что я теряю рассудок. Он мой величайший союзник — ближайший друг. Я не могу позволить себе потерять его.