Расколотая радуга - [42]

— Доктор Хьюм сказал, что… что в этом нет смысла. Что другие раненые в нем больше нуждаются.

Эти слова, как смертный приговор, поразили Кэтрин в самое сердце.

— Теперь вся надежда на вас.

— Понимаю, почему Хьюм так сказал, — парень скорее мертв, чем жив. И все же, раз он ваш друг… Врач принялся осматривать Майкла.

— М-м-м, когда-то на полуострове я его уже оперировал, узнаю раны. Крупная картечь, очень беспорядочная.

Удивляюсь, как он выжил. Принесите мои инструменты. Они сушатся на кухне.

Многие врачи смеялись над Кинлоком, который мыл инструменты и при малейшей возможности соблюдал чистоту. Но тот, всегда улыбаясь, отвечал, что это у него по наследству от матери-шотландки, что по части чистоты она настоящий зверь и что это никогда никому не вредило. Кэтрин одобряла доктора, может быть, потому, что сама была хорошей хозяйкой и содержала дом в чистоте. А уж хирургу сам Бог велел заботиться о чистоте. Не потому ли пациенты Кинлока, как правило, выздоравливали?

Когда Кэтрин принесла из кухни инструменты, Кинлок уже закончил осмотр, снял с Майкла всю одежду, которая еще оставалась на нем, и стал обрабатывать и зашивать раны. В нем сочетались быстрота и опыт, неотъемлемые качества хорошего врача. Кэтрин подавала ему инструменты, радуясь, что Майкл без сознания, поскольку операция затянулась.

И все же, когда врач стал извлекать пулю, застрявшую у Майкла в бедре, тот застонал и попытался оттолкнуть Кинлока. Кэтрин сжала его колено и, смущаясь от того, что он совсем голый, отвела глаза, не в силах воспринимать его просто как пациента.

— Такая реакция — хороший знак?

— Возможно, — неуверенно ответил врач.

Заскрежетали хирургические щипцы, обхватив оловянную пулю. Врач осторожно вытащил ее и бросил в корзинку, которую подставила Кэтрин. Затем взял другие щипцы и стал извлекать из раны осколки.

— Ну и везучий у вас друг! Пуля не повредила основные кровеносные сосуды, только задела кость, не причинив особого вреда. Пройди она на полдюйма левее, он умер бы на поле боя.

Раз он такой везучий, значит, не собирается умирать. Но пока лицо его, лишенное каких бы то ни было эмоций и присущих ему юмора и ума, похоже на маску.

Закончив операцию, Ян бросил одеяло на обескровленное, холодное тело Майкла.

— Каковы его шансы? — спросила Кэтрин, боясь услышать ответа.

— Чертовски малы, — резко ответил врач. — И хотя раны не смертельны, он потерял столько крови, будто служил мишенью по крайней мере для половины французской армии. Никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь вышел из такого глубокого шока. — Кинлок сокрушенно покачал головой.

Кэтрин зажала пальцами рот. Нет, она не заплачет. Она не должна! Ничего нового для нее Ян не сказал. Она и так знала, что Майкл умрет не от ран, не от инфекции, а от потери крови. Кэтрин смотрела на неподвижно лежавшего Майкла, перебирая в памяти все известные ей медицинские случаи,

Кинлок мыл инструменты, когда ее осенило.

— Ян, вы как-то говорили, что иногда кровь одного человека переливают другому?

— Да, и кровь животных тоже, но только в качестве эксперимента. Мягко говоря, это очень рискованно.

— Но ведь иногда это помогало?

— Трудно сказать, — возразил Кинлок, — Возможно, больной и так выжил бы.

— Или умер, если ему суждено? — Она нервно провела рукой по волосам. — А Майклу поможет?

— Боже мой! — в ужасе воскликнул врач. — Вы хотите погубить беднягу?

— Допустим, мы ничего не будем делать, каковы в этом случае его шансы?

— Почти никаких.

— Может ли дать ему хоть один шанс переливание крови?

— Не исключено, — нехотя согласился Кинлок.

— Тогда давайте попробуем. Вы ведь умеете, не правда ли?

— Я только видел, как это делается, а сам не пытался, — хмуро произнес Кинлок. — Кстати, больной тогда умер.

— Но ведь не всегда умирают. Пожалуйста, Ян, — мягко произнесла Кэтрин, — дайте Майклу шанс.

— Клятва Гиппократа гласит, что прежде всего врач не должен причинять вред больному, — запротестовал тот. — Да и где взять донора? Хирургического скальпеля люди боятся больше, чем наполеоновской кавалерии.

— Я буду донором. Потрясенный, Ян произнес:

— Даже не думайте, Кэтрин.

После целого дня треволнений Кэтрин взорвалась:

— Вечно мужчины твердят одно и то же: «О, Кэтрин, не делайте то, о, Кэтрин, не делайте это!» Надоело! Я здоровая, крепкая баба и не умру, если отдам немного крови.

— Вот уж не думал, что вы можете потерять самообладание.

Он смотрел на нее с легкой усмешкой.

— Не знаю, как насчет крепкой бабы, но отдать немного крови вы вполне можете. Это не опасно.

— Значит, вы сделаете переливание?

Ян не ответил на вопрос прямо, только сказал:

— Он необычайно вынослив. Иначе давно отдал бы Богу душу.

Ян взял Майкла за руку и, хмурясь, долго пытался нащупать пульс. Потом наконец произнес:

— Ладно, рискнем. Быть может, это вернет его к жизни.

От радости Кэтрин почувствовала легкое головокружение.

— Что вам для этого нужно?

— Два чистых птичьих пера, одно чуть побольше, и помощник. Вы не сможете помогать.

Кэтрин побежала за Элспет, а у постели Чарльза оставила повара. Слава Богу, что девушка не уехала. Попроси Кэтрин собственную горничную помочь, та закатила бы истерику.