Раскол дома - [28]

– Проследи, чтобы он свободно гулял на пастбище, хорошо? Он такой умница.

Она перегнулась через ограду стойла, вглядываясь в Примроуз, которую вместе с матерью привели обратно из-за дождя.

– У тебя отличная мамочка, правда, Примроуз? – тихонько сказала она маленькой кобылке. Как хорошо она развивается. – Не сомневаюсь, что твой папа был бы тобой доволен, малышка Примми.

Молодые люди подошли к Брайди, и Дэвид стал разглядывать Примроуз сквозь горизонтальные перекладины ограды.

– Она прелесть, – пробормотал он.

– Дочка Скакуна, – отозвалась Брайди.

– Уже можно сказать, что в ней живет его дух.

Примми подошла к Дэвиду, который наклонился вперед и протянул руку в зазор ограды. Она ткнулась носом ему в ладонь.

Брайди улыбнулась.

– Другая его дочь, Фанни, – такая же, но она сейчас на пастбище. Теперь, когда мы всех обучили, мы хотим принимать больше людей. Фанни пять лет, она почти готова работать. Я занимаюсь с ней по вечерам или когда у меня есть свободные часы. Терри уже великолепен, мы начали с ним работать.

Они оставались еще немного, но потом услышали, как Матрона зовет:

– Пора!

Дэвид развернулся в своем кресле-коляске и покатил из конюшен. Задержавшись в дверях, он сказал:

– Если вам понадобится в помощь кто-то вроде меня, чтобы, например, внушить людям уверенность, то у меня есть деньги, но нет жизни. Я бы хотел построить ее здесь.

Матрона ждала его снаружи.

– Силы небесные, вы тут всего пять минут и хотите уже взять что-то на себя, молодой человек. Посмотрим, как у вас пойдет дело в следующие несколько недель или месяцев. И если Брайди и Джеймс смогут довести вас до такого уровня, что вы станете вдохновляющим примером для других, тогда об этом можно будет подумать.

Она вытолкнула его под начавшийся моросящий дождь. Брайди рассмеялась.

– Ну вот, теперь не нужно принимать решение. Матрона скажет нам, когда наступит время, что мы должны будем делать, Джеймс. Так что, Дэвид, мы увидим тебя завтра верхом на Скакуне.

Они помахали ему на прощанье, и Брайди сказала Джеймсу:

– Мне нужно выпить чаю перед тем, как я займусь обедом. Пойдем со мной, тоже попьешь чайку. Твой велик в гараже?

Она уже направилась во двор, но он потянул ее за руку.

– Я разговаривал тут кое с кем во время марша.

– Да, я заметила. Мне показалось, что тебе было интересно. Пойдем.

Она пошла дальше, а он смотрел ей вслед. Может быть, не нужно говорить ей? Рано еще? Но слова уже невольно вырвались.

– Подожди, Брайди, я должен тебе что-то сказать. Только подожди, пожалуйста, не беги так.

Она остановилась и повернулась к нему. На ее лице проступил явный испуг, и он заторопился.

– Мы говорили об Испании. Он едет вместе с Интернациональной бригадой воевать в поддержку республиканцев против Франко.

– Что?!

– Ой, Брайди, не будь тупицей. Ты читала об этом в газетах. Ты же знаешь, что националисты воюют с республиканцами, потому что Франко не признал результаты выборов. Нацисты и итальянские фашисты поддерживают Франко, и никто, кроме России, ничего не делает, чтобы помочь республиканцам. Мне надоело сидеть здесь и жаловаться на Тима и фашистов. Теперь я вижу свой шанс в том, чтобы реально что-то сделать против этих сволочей. Артур дал мне координаты одного контакта в Лондоне.

– Артур? Кто такой Артур? – Брайди подошла совсем близко и схватила его за руки. – Ты хочешь сказать, что будешь воевать? Да что ты знаешь о войне, идиот?

Она сорвалась на крик, ее лицо было не дальше чем на дюйм от его лица.

Он не пошевельнулся, но крикнул в ответ:

– О, черт возьми, Брайди, не усложняй ты так. Тим по уши во всем этом, а я только хожу за плугом на полях твоего отца, глядя на лошадиные задницы, и не приношу никакой пользы.

Она трясла его за плечи.

– Ты сошел с ума! Тим не участвует в боях. Он просто поднимает громкий шум и оскорбляет всех подряд. Нет, ты не должен уходить. Мы заткнем фашистов здесь.

– Брайди, я думаю об этом с самого начала, когда нацисты только вылезли, а потом появились новости о Франко. Кто-то же должен что-то делать! Это судьба. Я бы не встретил Артура, если бы это было не так.

– Когда? – коротко спросила она. – Когда ты уезжаешь?

Она выпустила его руки и направилась в сторону гаражей. Только сейчас он понял, что моросящий дождь прекратился, и среди мрачных серых облаков на небе показались голубые прогалины.

Он торопливо пошел за ней.

– Пока не знаю, но скорее всего ближе к Рождеству. Ты не должна никому об этом говорить.

Теперь он в свою очередь схватил ее за руки.

– Обещай, Брайди, что ты ничего не скажешь.

Она колебалась, всматриваясь в его лицо. Как почувствовать ту решимость, которая переполняла его?

– Не скажу, но только потому, что ты можешь передумать.

Он знал, что не передумает. Его сжигала ярость от всего происходящего.

Демократия – это все. Он понял это, когда увидел Тима в форме чернорубашечника и когда услышал рассказ Джека о том, как его мать и тетя Эви боролись за право голоса. Он узнал, что леди Маргарет насильно кормили, потому что она была суфражисткой, хотя это и касалось ограниченного права голоса, – только для привилегированных, – она все равно боролась. Его отец сражался на войне, и его дядя тоже.