Раскол дома - [109]
– Если я в безопасности, то и вы тоже, Хейне. Более того, вы сейчас в СД, и это только потому, что я держу свое слово и выполняю обещание не предавать гласности письмо. Хотите – соглашайтесь, хотите – нет. Но если нет, то имейте в виду, что в соответствии с инструкциями письмо будет опубликовано. Не забывайте, что вы виновны в соучастии.
Он говорил очень жестко, но в глубине души он чувствовал себя далеко не так уверенно. Потом он предъявил очередной пакет от сэра Энтони и переоделся к обеду. Ему сказали, что к ним присоединятся Отто, Бруно и Ганс. Все трое, как и Хейне, теперь служили в СД, в отделении разведки. Когда подали коньяк и кофе и Милли вышла из комнаты, разговор перешел на тему поездки в Австрию, которую трое немцев собирались осуществить на следующий день. Отто хлопнул Тима по плечу:
– Тебе это было бы интересно, юный Тим. Эта поездка затевается с целью увидеть нашего партнера. И ты сможешь потом рассказать своим друзьям-фашистам в Англии и уверить их в важности нашего дела.
Взгляд Хейне оставался холодным, но он кивнул. Тим улыбнулся. Что они оба могли сделать в присутствии трех сотрудников СД? Лежа ночью в постели без сна, Тим представлял, как будет облизываться Потти, получив эту информацию, в то время как у него самого губы пересохли от беспокойства.
На следующее утро Хейне в сопровождении Бруно, Ганса и Отто повез его в Австрию по заснеженным дорогам. Щетки на лобовом стекле работали без передышки. Все четверо, заключил он, будут заниматься сопоставлением различных данных и обобщением полученной информации для своего отдела, название которого ни разу не прозвучало в их разговорах. Они провели неделю в Вене, наращивая объем досье, а он, несмотря на холод, бродил по улицам под нацистскими флагами и транспарантами, уже развешанными на зданиях, заходил в кафе и пил кофе, делая заказ по-английски, но прислушиваясь к немецкой речи вокруг, которую начинал понимать все лучше и лучше. Настроение австрийцев было прогерманским. Каждый день он обедал в разных ресторанах и слушал, пока официанты крутились и вертелись вокруг столиков. По вечерам все пятеро отправлялись в клубы, и пока приятели Тима пили и ели, сам он делал вид, что разглядывает длинноногих блондинок в узких юбках. Немцы говорили о делах: сколько еще евреев попали в список, сколько франкмасонов, красных, социалистов, полукровок.
Он вспоминал Абрахама и нащупывал в кармане коробочку с мезузой. Потти говорил, что Тиму стоило бы оставить ее дома, потому что, если у него ее найдут, ему грозят серьезные неприятности. Но Тим не хотел расставаться с вещицей – она поддерживала его и укрепляла в намерениях. Каждый вечер он возвращался в номер отеля и, отдавая себе отчет в том, что жучки могут быть повсюду, шептал, глядя в зеркало:
– У Британии должны быть шансы на победу. А для этого нам нужна информация и время.
Затем он умывался и насухо вытирал лицо. Было ли это ритуалом?
Ритуалы были у всех. Была ли в этом хоть крупица смысла, которая бы что-то меняла? Скорее всего нет, но ему ритуалы помогали сохранять сосредоточенность. Нацисты могли сколько угодно говорить, что собираются «расширяться» только на Восток, он ни на секунду этому не верил, как и Потти, хотя среди тех, кто находился у власти, были такие, кто верили.
В первую неделю января 1939 года Тим планировал отвезти Хейне очередной пакет от сэра Энтони, но отложил поездку после того, как ему позвонил отец с новостями о Джеймсе, который попал в аварию во время тренировочного полета на биплане. После недели тревог от отца пришла новая информация. Джеймс отделался сломанной ногой и через несколько месяцев вернется к занятиям.
Тим поспешил купить пару книг и послать их в военный госпиталь. Он также купил подарки к Рождеству для матери: мыло и масло для ванны. Хейне он также купил мыло. В конце концов, он не собирался тратить на них больше, чем нужно. Он поехал в Берлин в суровую январскую погоду, взяв твердый курс на логово льва, хотя теперь по другому адресу. Новая квартира располагалась ближе к центру Берлина. Результат Хрустальной ночи? И он обнаружит следы еще одной коробочки с мезузой? Да, черт возьми, конечно, обнаружит.
Интересно, будут они ходить по клубам? И СС, СД и вся эта гоп-компания будут жужжать об успехах с растущим восторгом? И он услышит очередные разговоры от Хейне и его дружков об их адских досье? А может быть, если повезет, они выскажут свои соображения про известные им или предполагаемые планы на будущее герра Гитлера или, в самом крайнем случае, их отдела?
Естественно, при входе в квартиру он заметил на дверном косяке следы сорванной коробочки с мезузой. Люстры, висевшие в квартире, могли бы соперничать с люстрами Истерли Холла. Он вручил подарки. Мать открыла сверток, и лицо у нее вытянулось. Тим сказал:
– Когда я приезжал в начале декабря, я почувствовал, что шоколада будет недостаточно, Но что можно подарить людям, у которых все есть?
Он обвел рукой комнату. Мать улыбнулась. Волосы у нее по-прежнему были выкрашены. И вокруг головы была уложена эта дурацкая коса. Хейне сидел за карточным столом, похожим на тот, что стоял в их прежней квартире. Он не стал открывать подарок, а сразу же, нахмурившись, погрузился в изучение документов, присланных сэром Энтони. Тим наблюдал за ним, а рядом мать зудела по поводу трудностей с прислугой. Теперь у нее было две служанки.
Эви Форбс предана своей семье. Все мужчины в ней – шахтеры. Она с детства привыкла видеть страдания людей рабочего поселка: несчастные случаи и гибель близких, жестокость и несправедливость начальников. Она чувствует себя спасительницей семьи, когда устраивается работать в Истерли Холл – поместье лорда Брамптона, хозяина шахт. В господском доме Эми сразу же сталкивается с пренебрежением и тиранией хозяев, ленью, предательством и наглостью других слуг. Однако с помощью друзей, любви и собственного таланта она смело идет вперед, к своей цели – выйти «из-под лестницы». Но в жизнь вмешивается война.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Книга П. А. Загребельного посвящена нашим славным пограничникам, бдительно охраняющим рубежи Советской Отчизны. События в романе развертываются на широком фоне сложной истории Западной Украины. Читатель совершит путешествие и в одну из зарубежных стран, где вынашиваются коварные замыслы против нашей Родины. Главный герой книги-Микола Шепот. Это мужественный офицер-пограничник, жизнь и дела которого - достойный пример для подражания.
"Просчет финансиста" ("Интерференция") - детективная история с любовной интригой.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История жизни необыкновенной и неустрашимой девушки, которая совершила высокий подвиг самоотвержения, и пешком пришла из Сибири в Петербург просить у Государя помилования своему отцу.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.