Раскол - [2]

Действительно, в XVI–XVII веках Русь, даже несмотря на бурную политическую жизнь, была все-таки на подъеме. Ее давний соперник, Степь, наоборот, переживала бесславные времена, вызванные страшными последствиями монгольского нашествия.

Так, если при Иване Грозном территория Русского государства на юге, например, поначалу ограничивалась рекой Окой (за Коломной начиналась Степь), то во время его царствования границы существенно изменились. И это не могло не вызвать реакцию духовенства.

Конфликт митрополита Филиппа с московским царем Иваном IV вполне можно расценить как проявление той реакции церкви на явный захват Москвой чужих земель — на нарушение статус-кво в епархии. Мало того, конфликт, возможно, и есть своеобразная прелюдия 1666 года. Без одного не было бы и другого!

Под личиной опричнины — в первую очередь в Москве! — проводилась чистка русского общества. И усиление власти царя. Все это было далеко не случайным.

Ведь высшее общество на Руси никогда не было чисто русским. Достаточно, например, обратиться к родословной книге российского дворянства, чтобы убедиться: более половины дворян — выходцы из половецкой Степи. Они тюрки-кипчаки.

Голицыны, Куракины, Годуновы и десятки других родов — выходцы из Степи. Они бежали из родных степей во время нашествия туда монголов, потому что хан Батый отдал приказ об уничтожении половецкой знати, но церковь он не тронул, духовенство осталось в Степи (сын Батыя, Сартах, как известно, был дьяконом).

Часть степной аристократии — последователей восточной культуры! — спасаясь от монгольского варварства, устремилась также в Европу, на Кавказ. Таланты и на Русь текли тогда рекой, приезжала же аристократия: носители более трехсот (!) русских фамилий — тюрки по крови, но никак не славяне…[1]

Здесь мы вновь прервемся, необходимо еще одно отступление примерно веков на десять — двенадцать, во времена, когда не было Руси, но уже была Степь, была ее древняя восточная культура, которую принесли в Европу с Алтая тюрки-кипчаки, получившие на Руси имя «половцы».

Причем культура их в Степи, несомненно, несколько трансформировалась, вобрав в себя аланские, сарматские корни.

2

Трудно сказать, с чьей легкой руки за обитателями Степи в нашей, отечественной литературе прочно укрепилось мнение, будто степняки были «дикими кочевниками». Слова эти абсолютно не соответствуют истине. Так же, как и то, что в Степи проживало множество народов; нет, там со II века проживали тюрки-кипчаки, и страна их впоследствии называлась Дешт-и-Кипчак («Степь кипчаков»),[2] до них в Степи жили аланы, сарматы, скифы.

Как отмечал еще Иордан, Аттила, вождь первых тюрков в Европе (их исследователи обычно называют гуннами), был христианином, но поскольку христианство тогда еще не сложилось в стройное религиозное учение, правильнее было бы сказать, что Аттила был, по крайней мере, веротерпимым к новой, нарождающейся религии. Два его предшественника — Донат и Харатон — тоже с известными оговорками были христианами. А это IV век!

В актах Константинопольского собора в 381 году отмечено присутствие в «Царьграде» первого патриарха от степняков. Значит, к 381 году в Степи уже сложилась своя (первая в Европе?) церковь. И появление ее не было случайным!

По мнению известного французского исследователя религий Жан-Поля Ру, задолго до новой эры тюрки, жившие тогда на Алтае, поклонялись «человеку-небу», «человеку-солнцу» — Тенгри. Китайские историки полагают, что появление бога Тенгри у них относится самое позднее к III–V векам до новой эры.

«Человек-небо», дух, неперсонифицированное мужское божественное начало, Тенгри распоряжался судьбами человека, народа, государства. Тенгри-хан мыслился у тюрков огромных размеров, космических масштабов. Он — творец мира, и он сам есть мир. Титул «хан» указывал на его главенствующую роль во Вселенной. Очень интересно исследование немецкого ученого Г. Дерфера, который по совокупности древнейших космологических идей и представлений пронаблюдал эволюцию самого понятия «Тенгри» от раннего, шаманского, представления этого образа до одной из высших стадий в его религиозно-мифологическом развитии. По мнению этого исследователя, речь идет об одной из первых монотеистических религий человечества) Если не самой первой…

Единобожие — вот что отличало тюркскую культуру задолго до Рождества Христова. Тенгри и есть Бог-Отец, он — создатель мира сего. Ему, Всевышнему, тюрки адресовали свои молитвы, заговоры, плачи, благожелания. «Тенгриан-ство» — так называлась их религия.

Причем, как и всякая оформившаяся религия, тенгрианство располагало всей атрибутикой — иерархией небожителей, ранжированием священнослужителей, проповедниками. И самое важное — письменно и устно закрепленным каноном.

Ученым известны эти документы. Сохранились редчайшие тенгрианские тексты, их исследованием занимались не только зарубежные, но и отечественные историки, один из них — дагестанский ученый Камиль Алиев, который многое сделал для изучения древней религии тюрков на Северном Кавказе.

Исходя из вышесказанного, можно допустить мысль, что именно канон (обряды, молитвы, с которыми обращались тюрки к Создателю) и привлек первых христиан, обряды которых тогда еще не оформились. В III–IV веках проповедники христианства познакомились с религиозными обрядами степняков, и они оказались им близки по духу…