Раскаленная стужа - [63]

– Я веду его хозяйство, кормлю его, не отказываю ему ни в чем, и как же он поступает со мной? Он не только обращается со мной хуже, чем с самой последней служанкой, и терпит меня только из-за моего наследства, он еще намерен взять Мэв в любовницы. Чем я провинилась?

Голос ее прервался, она даже прижала руку к губам, так ей было больно.

– Взять в любовницы леди Мэв? – удивлению Темрика не было границ. – Что такое вы говорите?

Она резко повернулась, глубоко вонзив каблуки в посыпанную гравием дорожку.

– Мэв сказала мне, что мой муж специально устроил этот брак с сэром Джоном, чтобы стать ее любовником.

– И вы поверили ей? – удивился он. – После всего, что она натворила, вы поверили ей? Право, когда вы расскажете об этом Рэннольфу, он все поставит на свои места.

– Вот уж нет! – воскликнула она с негодованием. – Он защищал ее. Он угрожал обвинить меня в клевете, когда я повторила ему ее слова.

– Послушайте меня внимательно и не поймите превратно. Рэннольф способен на то, в чем вы его обвиняете, в той же степени, в какой он способен летать по воздуху. Нарушит он или нет свой супружеский долг, мне неизвестно, но мой брат скорее умрет, чем обесчестит своего вассала, сделав своей любовницей его жену. – Его голос был таким же глубоким и мягким, как ночь вокруг них. Неоспоримая истина звучала в нем.

– Как я могу вам поверить, если он сам не отрицал этого? – и все же Ровена, затаив дыхание, ждала, что он ответит.

– Верите вы или нет, это ваше дело. Я говорю вам только то, что знаю сам, а ваше право понимать это так, как вы желаете. Я знаю Рэннольфа как никого другого, и клянусь вам, он не способен на то, в чем вы его обвиняете.

Она промолчала, проникаясь уверенностью, сквозившей в словах шурина. Только теперь Ровена начала осознавать чудовищность своего поступка. Подобно ангелу с грозным мечом, изгоняющим Адама и Еву из Рая, ее ужасная выходка навсегда разлучила ее с мужем. Она села на скамью, гнев и боль сменились отчаянием.

– Как глупо я попалась в эту ловушку. Сладкоголосая Мэв. Я погубила свою семейную жизнь из-за нее, как она того и хотела.

– Ну, в том, что вы оглушили его своими обвинениями, я не сомневаюсь, но Рэннольфу не повредит, если он поймет, на какую сильную ревность вы способны. – Он констатировал этот факт с такой небрежностью, как будто это был пустяк.

– Не ревность, – вздохнула она, – а страх унижения заставил меня бросить ему в лицо подобные обвинения. Ах, Темрик, скажите мне, что я должна сделать, чтобы хоть как-то наладить нашу совместную жизнь? Я не могу существовать в атмосфере ненависти. Что я делаю не так? Не успеваю я и двух слов сказать, как он начинает на меня кричать. Что бы вы мне ни посоветовали, клянусь, я все выполню, хотя сейчас, боюсь, что уже все потеряно.

– Ваш союз с Рэннольфом не наладится до тех пор, пока он не освободится от груза прошлого. Я этого изменить не в силах, но вам не следует прекращать свою борьбу.

– Прекращать борьбу? – воскликнула она. – Я уже перепробовала все мыслимые и немыслимые способы, и все время терпела неудачи. Я дошла до того, что обвинила его в измене.

– Возможно, это было самым правильным поступком из всех. А теперь скажите мне, что вы предпринимали, помимо того, что позволяли ему всячески унижать вас и обращаться с вами так, словно вы никто для него. Вечером третьего дня он разговаривал с вами с непростительной грубостью, а вы даже не подняли на него голос. Я думал о вас иначе.

Ровена мучительно вздохнула и обхватила себя руками.

– Пусть я не могу удержать мужа, я не имею права потерять свои владения, – выдохнула она.

– Мне совершенно непонятен ход ваших мыслей. Как вы думаете утвердиться здесь, если позволяете ему обращаться с вами без должного уважения?

Она безнадежно покачала головой.

– Вы правы, я и сама это понимаю. Но, Темрик, его ненависть ко мне укоренилась очень глубоко. Господи, я умру от стыда, если он поднимет на меня руку в присутствии моих слуг. – Последние слова она произнесла чуть не плача.

– Что вы, этого совсем не следует опасаться со стороны Рэннольфа.

– Может, вы и правы, если бы его гнев вызывал кто-нибудь другой, а не я. Обычно я стараюсь молчать, чтобы не раздражать его, но стоит ему сказать одно только слово, как я теряю весь разум и контроль над собой. Я довожу его до бешенства, хотя сама не знаю, почему делаю это. Я думала, если буду молчать, то он смягчится, поэтому сжимала зубы и унижалась. Ах! – вырвалось у нее с тоской и гневом, – я сносила эти издевательства безропотно, хотя внутри вес у меня переворачивалось. Я не знаю, кого ненавижу за это больше, его или себя.

– Но между вами не всегда бывает так. – Спокойный, уверенный тон Темрика напомнил ей, что он больше знает об их супружеской жизни, чем говорит.

– Ильза много болтает, – мрачно сказала Ровена.

– Зачем мне слушать каких-то старух, когда я и сам вижу это – по глазам брата.

– Мне приходится идти на это, чтобы сохранить свой дом, – проговорила она угасшим голосом. Ночная темнота скрывала выражение се лица.

– Вот теперь вы в самом деле говорите неправду.

– Пусть, – взвилась она. – Мне не так больно, когда я наговариваю на себя.