Расцвет Ларк (ЛП) - [35]

- Мы приветствуем всех, кто добирается до замка.

Дым показал пир в главном зале, где я встречалась с королем, длинный стол был полон разнообразной еды. Гарейн стоял с кубком и обращался к милой Эреме напротив него. Во главе стола сидели король с королевой.

Королева была полна света, милой, как и говорила Найла, а король был не таким хрупким, а сильным и бодрым. Он смотрел на королеву с любовью. Я чувствовала, как комната содрогнулась, Найла и Третэ обхватили себя руками.

Королева подняла кубок в ответ Гарейну, приблизила его к губам с грустной улыбкой, сделала глоток вина, а потом кубок упал, как упала и королева, зазвучали крики. Вино Гарейна пролилось на стол, лицо его исказилось. Гости одновременно встали, поспешив к королеве, а Гарейн застыл, в ужасе глядя на своего гостя. Эрема улыбалась. А улыбка была такой широкой, что казалась бездной, Эрема сделала шаг назад, выходя из света свеч, и исчезла.

Третэ задула пламя.

Первой заговорила Найла.

- Вы видели это: королеву отравила самозванка, что притворилась нашим гостем, что сломала сердце и надежды бедного Гарейна.

Я была в смятении.

- Но королева улыбалась, словно знала. Словно понимала, что делает.

- Если она и понимала обман, то сама сделала этот выбор, - ответила Третэ. – Вы качаете головой, леди Ларк, но жертвы порой нужны.

- Может, только так удалось раскрыть зло, - согласилась Найла. – Чары Призывателей сильны. Тарнеку пришлось бы туго, останься Гарейн в ее власти. Было бы еще хуже.

Я этого не понимала, но Найла не сдавалась:

- Могло быть хуже. А теперь здесь вы, красивая, юная и способная. И вы привлекли внимание Гарейна…

- Может, Тарнек стал беспечным. Может, пришло время, и королева знала это, - вмешалась Третэ. Она вытерла руки. – Судьба порой оказывается темной.

- И наступает она, - добавила Найла, - по какой-то причине. И пока замок был на ушах, Эрема украла амулеты.

- Но если держать их могут только Стражи, то как…?

- Призыватели могут обмануть их, - ответила Третэ, - если используют что-то, сделанное из хукона.

- Хукон! – Эви говорила, что им был сделан порез на руке. – Это метка Тротов.

- Это их метка, - прошептала Найла. – Они используют его для темных дел. Яды, ловушки…

- Страшное оружие Призывателей, - вмешалась Третэ. – Черная ива.

Мы застыли и не говорили. В груди слабо покалывало, я не просила тревожить эту рану. Третэ забрала у меня миску и тихо нарушила молчание:

- Не бойся. Призывателя здесь уже нет.

Но я дрожала из-за Гарейна. Он нашел меня на краю, как нашел Эрему…

- Это ужасное предательство для него, - прошептала я.

- Предательство в прошлом. Его чувства – в настоящем, - серьезно сказала Третэ.

- Месть, - добавила Найла.

Третэ возмутилась:

- Лучше не произносить это слово, - она повернулась ко мне и добавила. – Он чувствует вину, вину и боль, - она принялась прибираться на столе. Она устала от этого разговора.

- Гарейн не один, - тихо сказала Найла, мы шли обратно в мою комнату. – Но он слишком сильно винит себя. Он хочет исправить ошибку.

Месть. Она думала об этом. Мы молчали долгое время. Это из-за меня эта тьма вышла наружу.

- Странно, что вы смогли меня поприветствовать после такого, - прошептала я.

Странно, что Гарейн не убил меня на месте.

Я села у окна, глядя во тьму и ожидая. Замок погружался в сон, а я уснуть не могла. Я ждала, когда Гарейн погрузится с плеском в пруд.

Желание привело к боли, к нежелательному гостю, что дождался момента, проник внутрь и ударил, и это вело к гневу, а затем…

А потом Хаос.

Я вздохнула и уткнулась головой в скрещенные руки. Розы пахли слишком сильно этой ночью, даже сахар чувствовался на языке, плеск воды слышался ясно в ночи.

Запах, звук, вкус… и взор? Я видела, как Гарейн поднимается из воды, обнаженный, поблескивающий каплями. Его прикосновение…

«Ты должна быть сильной», - сказал Гарейн. Я не могла, не могла вынести эту боль.

Я заставила себя встать с кресла, лечь в кровать. Она была слишком мягкой. Я стащила на пол подушку и одеяло и устроилась у камина, свернувшись калачиком. Я ждала сон, а он, конечно, не приходил. Я боялась своих чувств, они сметали все адекватные мысли. Так работали Призыватели. Желание, нетерпение, сомнение… семена были посеяны, чтобы сломить замок, сломить Всадников. Они причиняли боль изнутри, пронзали, пока я пыталась лежать неподвижно у камина, заставляла себя смотреть на красные угли, замечая, как они меняются. Каждая вспышка пламени меняла их, каждое мерцание что-то перемещало. Давало и забирало. Вдох ветра, вспышка пламени, рассыпающееся дерево, жар становился холодом. Ничего не стояло на месте, но ничего нельзя было изменить.

Ничего.

12

Но…

Что-то происходило. Воздух стал сухим, он пах смертью. Я резко проснулась.

Я лежала во тьме, не помня, что успела уснуть, тяжело дыша в этом сухом воздухе. Голова была тяжелой, я посмотрела на камин, но уже понимала, что угли угасли. Огонь не горел, света не было вообще.

В ушах снова раздалось жужжание, как в холмах вчера. Повторилось и притяжение к земле. Я не могла дышать, было нечем дышать, шею покалывало, словно иглами. Задыхаясь, я откинула одеяло, смогла встать на колени, хотя невидимые руки цеплялись за меня, потом на ноги, но пошатнулась, меня притянуло обратно на каменный пол. Я прислонилась к камину, по лбу стекал пот, я не могла понять, куда идти и как.