Расчетам вопреки - [30]

— Ты чего-то не договариваешь, — настаивала Милдред. — Я чувствую… У вас все хорошо?

Вообще-то, Флоримел ничего не собиралась больше говорить, однако уж больно удачная представилась возможность. Рано или поздно ей придется сообщить родным, что ее брак с Рэндаллом распался. Почему бы заранее не подготовить почву и не облегчить себе будущее?

— С ребенком все прекрасно, — поспешно уверила Флоримел мать. — Но…

— Но что-то не так, верно?

— Да. — Флоримел кивнула, нервно комкая край покрывала. — Я… я пока не хотела об этом говорить… Просто мы с Рэндаллом… ну…

— Вы с Рэндаллом — что? — резко спросила мать.

Флоримел отвернулась. Тяжело лгать, глядя человеку в глаза.

— Понимаешь, у нас все так быстро произошло. Встретились, поженились, ребенок… Мы не успели привыкнуть друг к другу. Нам надо… притереться друг к другу.

На ее плечо легла рука матери, и Флоримел с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться. Ее уже тошнило от уверток, от выдумок, которые она тщилась выдать за истину. И Флоримел поклялась себе, что, когда весь этот кошмар кончится, она никогда и никому не скажет ни слова лжи.

— Я не стану совать нос в ваши дела, — сказала наконец Милдред негромким голосом. — Я понимаю, что такое первые месяцы брака, когда люди вынуждены мириться со столькими переменами.

Она пригладила длинные волосы дочери — знакомый, родной жест, в котором матери и дочери с начала времен черпают утешение.

— Но я знаю, что у вас все будет хорошо. Просто не забывай, что Рэндалл любит тебя. Это и слепому видно.

8

— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь, Флори, милая? По мне, ты несколько бледновата.

Флоримел вытерла большое фарфоровое блюдо и поставила его в буфет. Утренние приступы тошноты и предсвадебная суматоха помогали ей избегать Синди большую часть времени. Но сегодня везение кончилось: вот уже час кузина ходила за ней как тень.

— Я себя хорошо чувствую, — сухо ответила она. Заботливость Синди ни на секунду не обманула Флоримел. — И уверена, что замечательно все перенесу.

— Ну ладно, — скептически заметила та. — Просто мне бы не хотелось, чтобы очередной приступ застал тебя в ресторане.

Флоримел повесила влажное полотенце на деревянную стойку для тарелок и сняла передник.

— Спасибо за заботу, Синди. Но это всего-навсего предсвадебный обед, а не прием в королевском дворце. Если мне станет нехорошо, я поеду домой.

— Как скажешь. — И кузина небрежно пожала плечами. — Жаль, что я не могу помочь тебе с посудой, но это испортит мой маникюр. Не хочешь себе такой же?

И Синди продемонстрировала десять идеально накрашенных ноготков идеальной формы. Из-за ярко-красного цвета и длины в дюйм они напомнила Флоримел когти хищника.

— Боюсь, пациентки умрут от страха, если увидят меня с такими ногтями.

— Ах, ну да, я и забыла, что ты дни напролет принимаешь роды. — Поколебавшись мгновение, Синди спросила: — Но теперь, когда мы одни, скажи, когда у тебя будет свой ребенок.

Как врач, Флоримел знала, что невозможно одновременно чувствовать жар и озноб, однако сейчас с ней произошло именно это.

— Не знаю. Когда будет, тогда и будет.

— Ни за что не поверю, что вы с мужем не говорили на эту тему, — продолжала Синди. — Ну, в конце концов, поженились же вы. Естественно подумать и о ребенке.

— Правда? — Флоримел решила дать кузине понять, что не у нее одной есть коготки. — А ты думала о детях оба раза, когда выходила замуж?

Она еле успела уловить раздражение, мелькнувшее в глазах Синди, но прекрасно поняла, что попала в цель.

— Я была бы рада завести детей с обоими моими мужьями, — холодно произнесла кузина. — К несчастью, в первом браке я не смогла забеременеть. А если бы знала, что так быстро потеряю бедняжку Питера, я бы, конечно, поторопилась бы с детьми…

— Помнится, дорогуша, в первом браке ты не могла забеременеть по той простой причине, что заставила мужа сделать операцию, после которой ни о каких детях и речи не идет. А что до Питера… Сколько ему было, когда вы поженились? Семьдесят восемь? И как долго ты собиралась ждать?

— Вредничаешь, — сказала Синди. Но вид у нее был, однако, нисколько не обиженный, а странно удовлетворенный. — А все из-за Энтони, я знаю! Все еще злишься на меня из-за него — вот и отпускаешь колкости.

Неправда. Может, постоянное соперничество с Синди когда-то мешало ей, но только не теперь. Сейчас бравада кузины и ее попытки взять вверх казались печальной и жалкой игрой с целью привлечь к себе внимание.

— Извини, Синди, — сказала Флоримел, внезапно чувствуя себя удивительно зрелой и взрослой. — Я просто хотела сказать, что каждая пара заводит детей тогда, когда считает это нужным. А Энтони и все остальное — это прошлое. Далекое прошлое.

Должно быть, было в тоне или в манере говорить Флоримел нечто такое, что убедило кузину в ее искренности.

— Ну ладно… Я… я рада это слышать, — пробормотала Синди, не собираясь, однако, отступать от темы. — Я просто подумала, что ты захочешь родить ребенка как можно скорее. Ты ведь вообще собираешься, да?

— Когда-нибудь… я бы этого хотела, — убежденно сказала Флоримел.

— Когда-нибудь? — скептически повторила Синди. — Не сейчас?

— Как-то расписания не составляла, — заметила Флоримел.